— А двустволка где? Сергей не дал?
— С одного ружья постреляем. Раз ты, раз я. Десять патронов нам за глаза хватит!
— Хватит, — согласился я, чтобы только скорей отправится в лес.
Вылетела Аза. С интересом разглядываю рыжую собаку. Хвост закручен, как часовая пружина. На спине черный ремень. На широкой груди большое белое пятно. В белых чулках передние лапы.
Я торжественно закинул ружье за спину. Неторопливо направился с Мишкой через деревню. Лайка бежит впереди. Во дворах заливисто лают собаки, но Аза держится гордо и не обращает на них внимания.
От леса потянуло холодом. Аза сбежала с дороги и сразу провалилась в глубоком снегу. За толстыми стволами деревьев горела красная полоса зари. Утро наступало медленно. Снег не потерял еще ночной синевы.
Вдруг впереди меня вырвался рыжий зверь. Взвихренный снег летит по сторонам. Я вскинул ружье и, закрыв от страха глаза, со всей силы потянул за скобу. Но выстрелов нет.
— Ищи, вот, вот! — кричит Мишка.
Рыжий зверь подлетел ко мне. Это Аза. Мне страшно смотреть на собаку: чуть-чуть я не застрелил ее. Мы пересекаем поляну. Стоят высокие белые березы. Охота должна начаться где-то в другом месте, которое известно Мишке. Вдруг у меня из-под ног, как молния, вылетела большая черная птица. Я ничего не вижу: снежная пыль засыпала глаза. От испуга я уронил ружье.
— Стреляй! — истошно кричит Мишка. — Стреляй, косач!
За первой птицей из снега выпорхнуло еще несколько. А я все ищу утонувшее в снегу ружье.
— Растяпа! — ругается Мишка.
— Сам хорош. Почему ружье не взял? Ведь говорил: раз я выстрелю, раз ты?
Аза от возбуждения визжит. Носится по поляне и сильными лапами раскапывает круглые птичьи лунки.
— Дай ружье.
Мишка бегает за Азой с ружьем между березами, но тетерева больше не взлетают.
С громким тиньканьем с дерева на дерево перепархивали беспокойные синицы. Они встряхивали ветки, и с деревьев осыпался иней.
— Надо было убить косача! — вздохнул Мишка. — Растяпа! Эх ты! Десять тетеревов взлетело!
Я молчал. Неожиданно мое внимание привлекла большая елка. Вокруг нее на снегу сверкали золотые чешуйки шишек.
— Белка здесь! — сказал Мишка.
— Хватит врать!
— Вот, вот! — Мишка принялся звать Азу. От громкого крика у него на шее вздулись вены и покраснело лицо.
Лайка вылетела из кустов. Острый нос нацелен кверху. Громко и заливисто залаяла и принялась прыгать на дерево, обдирая острыми лапами кору.
— Белку смотри! Чего стоишь? — набросился на меня Мишка.
Он носился вокруг елки. В азарте выломал острый сук и изо всей силы принялся колотить им по стволу.
