Князь Голицын несколько нервно начал расхаживать по спальне.
— Мадам, наша жизнь супружеская как‑то не сложилась… Нет, начнем иначе. — Он чуть помедлил, взглянул на жену, глаза его приобрели оттенок горячего шоколада. — Как вы все же прекрасны, mon amour, особенно сейчас, с этими растрепанными кудрями и припухшими губами, которые так и напрашиваются на поцелуй.
Он шагнул к Александре и склонился над ней.
— Прошу не забываться, Антон Николаевич, — холодным, как сибирский мороз, голосом ответила княгиня, — иначе ваши карточные долги и расходы на содержанок будете выплачивать сами. Напомнить вам о нашем договоре?
Князь резко выпрямился.
— Вот‑вот, ma cher, об этом и речь. — Он опять чуть замялся.
— Да говорите же, в конце концов, — раздраженно воскликнула княгиня. — Очередной проигрыш? Сколько?
Позвольте все по порядку. — Он вновь начал свое кружение по комнате. — Нынче вечером играл я с неким майором Таубергом.
Человек он грубый, мало обремененный политесом…
Что же вы с ним сели за игорный стол?
Да бес попутал, хотелось ему трепку хорошую задать.
— Так что?
— Проиграл я этому саврасу крупные деньги, да к тому же имение мое родовое в Тульской губернии… и вас.
— Что проиграли? — не поняла Александра. — Деньги? Какая безделица! Именьице родовое похуже будет, только я название такое в первый раз слышу. Что за такой Ивас странный? И прекратите метаться по комнате, у меня от вас голова кружится.
Антуан обреченно вздохнул и рухнул на стул.
— Как бестолковы порой бывают даже умные женщины. Не имение Ивас, а проиграл я вас, — медленно и раздельно произнес он, — простите за сей каламбур. И должен уступить вас Таубергу. Этого требует моя честь.
Александре показалось, что у ног ее разверзлась бездонная пропасть, и стремительный ледяной вихрь неудержимо влечет ее к краю бездны. Она побледнела, как полотно, сжала похолодевшие руки и неотрывно смотрела и смотрела на этого красивого мужчину, которого Рок сделал орудием ее мук и страданий.
— Вы проиграли… меня! Меня!!! — тихим голосом, в котором уже начал подниматься гнев, произнесла княгиня. — Мерзавец! Monstre! — сорвалась она на крик.
— Мадам, не устраивайте истерик, — хладнокровно заявил Антуан, — мне, право, жаль, но дело сделано. Теперь ваша судьба в руках у простого майоришки. — Он вдруг нервно хихикнул. — Забавно… Как‑то он ею распорядится?..
— Вон! — Княгиня вскочила с кресла и бросилась к Антуану, пытаясь вцепиться коготками в его самодовольное красивое лицо.
