Следом за ним потянулись и остальные. Уже в дверях столовой Антоана окликнула бабенька.
— Мечислав Феллицианович, я завтра ближе к полудню по лавкам и магазинам намереваюсь проехаться, может, составите мне компанию?
— Любой ваш каприз, несравненная Аграфена Федоровна, — мгновенно откликнулся Антоан. Маленькая старушка все более и более завоевывала его привязанность, ну, если предположить, что он способен испытывать столь мало привычное для него чувство.
— Вы меня очень обяжете. Вот и Грушеньку с собой прихватим, нечего ей целыми днями взаперти просиживать.
Где-то внутри у князя прозвучали тревожные колокольчики. Видеть Грушу для его натуры было не легким испытанием, как будто дразнишь голодного тигра куском мяса, так и подмывает выйти из роли праведника господина Марципанова и выпустить на вольные хлеба распутника и обольстителя князя Антоана Голицына. Допустить этого было нельзя. Как бы велико ни было искушение. И чтобы не проиграть в борьбе с самим собой, действовать надо было быстро и без всяческого промедления. А посему, поднявшись наверх в свои незатейливые апартаменты в самом решительном настроении, он велел позвать Африканыча. Тот появился в мгновение ока, торопливо вытирая бороду от остатков обеда.
— Багаж мой прибыл? — огорошил его странным вопросом Голицын.
— Прибыл. Только распаковывать ваш гардероб я не стал, — начал объяснять дядька и, неодобрительно глянув на старый комод, добавил: — Ему и места-то тут не хватит.
— И не распаковывай. Мы уезжаем.
— Как? Куда? — оторопел Африканыч.
— Завтра, ближе к вечеру, в Озерки. Прикажи приготовить мою коляску, — кратко пояснил Антоан.
— С чего б это вдруг? — пытливо глянул на него дядька. — Какая муха вас укусила? Чем у Селивановых вам не любо? Они же на вас надышаться не могут, — пожевал он губами. — Да и трактат научный здесь писать сподручнее, все под рукой: и ловли, и язи, и утопленники.
— Нечего зубы скалить! — оборвал его Антоан, ни с того ни с сего пнув ногой ни в чем не повинный комод. — Уехать мне надобно!
— Да что ты, Антоша, что ты, — обеспокоился Африканыч. — Надо так надо. В четверть часа все соберу.
— Степан, — еле сдерживая раздражение, сказал князь, — не надо в четверть часа, я сказал «завтра к вечеру», а пока никого не беспокой и никому ничего не говори.
— Как же так, барин? Мы что, у Селивановых ложки серебряные сперли, коли так тайно в путь собираемся?
— Да что же это такое! — не выдержал Антоан. — Совсем нюх потерял, старый! Будешь перечить — собственноручно выпорю! В деревню сошлю!
