Скоро у них родилась девочка, названная Анеттой, шустрый красивый ребенок, впитавший в себя авантюризм и предприимчивость отца и любовь к мужчинам матери. Едва окончив пансион, Аннета вдруг забеременела, а вот предъявить отцовство маркизу Жомини было некому. Вернее, отцами, как выяснилось позже из разговоров с Анеттой, могли быть несколько человек, что, собственно, иными словами и означало «никто». Пришлось делать аборт, после чего выяснилось, что детей у Анетты больше быть не может, а стало быть, резвиться можно вовсю. Лет пять маркиза предавалась любовным утехам, покуда не пришла ей в голову мысль открыть дом свиданий, причем самого высшего разряда. Толк она в сем деле знала, нужные знакомства имелись, а бедных девушек, голодных, бесприютных и готовых в своем отчаянии продавать тело за деньги имелось в избытке. Предприятие удалось, приносило весомый доход, благо спрос на обученных девиц даже превышал предложение, а в случае неприятностей со стороны блюстителей порядка и благочиния можно было прибегнуть к помощи товарища управляющего департаментом полиции, ежели и не прописавшегося в заведении маркизы, то уж, по крайней мере, постоянного клиента. Так что, веселый дом мадам Жомини процветал и имел постоянных посетителей, коим и отдавала предпочтение хозяйка заведения. Князь Антоан Голицын был, несомненно, завсегдатаем оного, особенно в месяцы, после скандального развода. Хотя надо признать клиентом он был весьма беспокойным, не раз мадам приходилось прибегать к помощи вышибал, чтобы утихомирить разошедшегося князя, одна радость, что за свои выходки он щедро расплачивался звонкой монетой.
Сегодня, когда Антоан в пресквернейшем настроении появился в зале у мадам, там уже были гости: за карточным столом сидели несколько малознакомых князю офицеров, из угла в угол слонялся выходящий в тираж известный волокита и ловелас граф Жевужский, пристально лорнетируя гостей, и особенно девиц. Мышиный жеребчик из завсегдатаев с подходящей к его образу жизни фамилией Сластолюбцев, уже держал на своих старческих коленях дородную девицу из Малороссии, беспрестанно хохочущую над его шуточками. Получивший каким-то образом дворянскую лицензию бывший процентщик Арон Бучинский, и по сей день втихаря промышляющий лихоимством, выспрашивал у маркизы про «новые поступления» девиц желательно из провинции, надеясь, что оные обойдутся ему дешевле, чем образованные и нахальные столичные штучки. Был еще какой-то сомнительный барон, верно, из бывших негоциантов, да пара-тройка прожигающих жизнь юнцов из фамилий, составлявших некогда славу России. Вся эта камарилья пила шампанское по семьдесят рублей за бутылку и чувствовала себя, как дома.
