— А Харриет говорит, что таких, как я, вы презираете…
Он поднес ее руку к губам и галантно поцеловал.
— Я так же не могу устоять перед настоящей красотой, как и другие мужчины, — ловко польстил он.
— Вы всегда знаете, что сказать?
— Как правило.
Она вздохнула:
— Ну ладно, только учтите, что я делаю вас своим доверенным лицом.
— Я никогда не разглашу того, что вы мне доверите.
— Я познакомилась с Долфом прошлой осенью на балу у Ханта. Мне вовсе не хотелось с ним знакомиться, так как я заметила, что он весь вечер простоял у стены и насмехался над нами, провинциалами, но он решил, что я достойна быть приглашенной на танец. Он знал одного из наших соседей и попросил его познакомить нас, поэтому я никак не могла уклониться. Мне хватило трех секунд, чтобы понять, насколько это неприятный и несносный человек. Однако сэр Долф, к несчастью, увлекся мной и уже на следующий день начал меня преследовать. Когда он понял, что я совершенно серьезно отвергаю его авансы, он начал вести себя со мной отвратительно.
— А именно? — Хоук нахмурился.
— Он сделал так, что моего отца бросили во Флитскую тюрьму. С этого все и началось.
Хоук остановился и удивленно уставился на нее:
— Как ему это удалось?
— Понимаете, мой папа — страстный коллекционер. Он собирает иллюстрированные манускрипты. Если бы вы знали его, вы бы его поняли. Все, кто знает моего отца, любят его. Даже те, кому мы были должны, никогда не были к нему особенно строги. Кредиторы приходили за своими деньгами, а он тащил их в библиотеку и показывал очередной манускрипт, купленный на деньги, предназначенные для уплаты долга. И вот появился Долф и, запугав лавочников, заставил их потребовать от отца выплаты долгов. Он обещал присылать им заказы от его лондонских друзей, если они насядут на моего отца. И папа вскоре оказался во «Флите». Он и теперь там — а я здесь.
— А вы здесь? Что это значит? Она грустно улыбнулась:
— Вы ведь понимаете, что это значит, Роберт.
— Господи, мисс Гамильтон, кто же ваш отец?
— Джентльмен…
— Джентльмен? Он покупает старинные книги, а его дочери приходится продавать свое тело, чтобы не умереть с голоду, — и вы называете его джентльменом?
— Не оскорбляйте моего отца, сэр! У меня больше никого нет, — рассердилась она.
Хоук был крайне недоволен. Он явно задел ее за живое, поскольку она, не удержавшись, продолжила:
— Отец не виноват, что я решила стать тем, что я есть. Это вина Долфа, который отнял у нас все. Как вы смеете смотреть на меня свысока?! У меня не было выбора.
