— Ну, не знаю, что тут непонятного, — вздохнул Серафим Серафимович. — Петербург — это гармония, поверенная алгеброй. Его формула…
— Да, формула. Петербург — это теорема Ферма, извините за выражение. Он недоказуем. И еще — помните, у Достоевского: «Петербург — самый умышленный город…»
— Ну, это еще надо истолковать…
— А чего тут толковать, — неожиданно отозвался из угла Савка, — умышленный — значит злоумышленный. Потому, что про добро нечего и говорить.
— Ну, хорошо, — покосился на Савку Серафим Серафимович, — вернемся к самому очевидному в стихотворении, — к чувству вины, так откровенно заявленному. Это чувство свойственно интеллигенции. Но помилуйте, по какому праву она его присвоила? Разве интеллигенты распяли Христа? Или развязывают войны? Или берут взятки? И зачем они носятся с этим чувством, как с писаной торбой? Греет оно их? Или вдохновляет…
— Интеллигенты не виноваты, — азартно сказал Савка, — потому, что они ничего не умеют. Знаю. Приезжал один в запрошлом годе. Может, евреи?..
— Ну, знаете!.. Я меньше всего тогда думал о своей причастности к интеллигенции. А сейчас — тем более. Чувство вины — мое личное чувство. И если оно плодотворно — значит оно мне нужно. Ну, что, продолжать?
— Отчего же… Это так занимательно.
Петр Борисович огляделся:
— Что-то дует по ногам, вам не кажется?
Он достал из шкафа старое покрывало и вдавил его ногой в щель под дверью.
— Поехали.
Какой покой в немой траве.
Дни осторожны и тихи.
Но загрохочут в голове
Кровопролитные стихи —
И пробежит живая дрожь
По ревматическим деревьям,
И облаков крутые кремни
По капле высекают дождь.
Серафим Серафимович приподнялся с подушек, потрогал ногу и поморщился.
— Что, хуже? — испугался Петр Борисович.
— Да ничего, — с досадой отмахнулся больной, — продолжайте, пожалуйста.
— Ну, вот еще:
Движенье — и пуста обойма,
И тишина в немой траве.
И вдруг, коричневый от боли
Пал на колени муравей,
И все. Лишь легкий дымный запах,
Да в речке вздрогнул поплавок,
Да где-то поперхнулся волк,
Свою облизывая лапу.
Кого винить? И кто в ответе
За оброненный птицей пух,
За сбившийся с дыханья ветер,
За человеческий испуг?..
— Ну, прямо нелинейная физика, — пропел Серафим Серафимович.
— Это еще что такое?
— Как вам объяснить? Грубо говоря, это когда причинно-следственная связь прерывается или меняется вследствие неучтенных внешних факторов. Вот у вас выстрелил кто-то, а рыба с перепугу клюнула, а волк и вовсе подавился.
— Поперхнулся.
— Ну, неважно. Это, я так понимаю, пацифистское стихотворение? В таком случае, зачем вы ищете виновных, — чтоб наказать? Как она непоследовательна, ваша юная муза. И стихи у нее кровопролитные. Хотя, в первом стихотворении та же нелинейность: стихи загрохотали где-то в голове — и дождь пошел. В вас умер физик.
