— К Митяю не пойду, — с тоской сказал Макар, глядя вслед уходящей женщине. — Вот Георгий приедет…
— Когда еще приедет! Тебе надо, Макарик, держать это в голове?
— Я лучше Якову Семенычу отнесу.
— Прекрасно. И отнеси.
— Когда?
— Да хоть сейчас. Горох подождет. Не к спеху.
От выселок до избы Якова Семеновича было метров триста, и Макар с наслаждением вкушал каждый свой шаг. Нельзя сказать, что его не выпускали, но для праздных прогулок нужен веский повод, а повода такого Макар не находил, прежде всего в себе. Проходя через перелесок, он вильнул даже в глубину, метров на десять, и тут же был одарен крепким подосиновиком с бледно-розовой шляпкой. Всё не с пустыми руками к Якову Семеновичу. Макар не писал с натуры, еще в студенчестве бросил это бесполезное занятие и сейчас, глядя на испятнанные солнцем чешуйчатые стволы сосен, он лишний раз убеждал себя в правоте.
Если Яков Семенович на рыбалке, придется сразу возвращаться домой, хотя можно выйти на бережок и покричать и помахать рукой.
Яков Семенович лежал на кровати, глядя в потолок.
— О, ангел-производитель, проходи, — обрадовался он. — На ловца и зверь бежит.
— Что ж я такого зверского совершил?
— Сейчас совершишь. А ты, собственно, каким ветром?
Макар объяснил и передал деньги. Яков Семенович вздохнул:
— Вот куда он пропал! Все горит синим пламенем. Да и кто сказал, что должно получиться! По Сеньке и шапка.
— У вас, вроде, девушка какая-то завелась, — попробовал Макар сменить тему, но тема не сменилась, а стала острее.
— Вот именно, — взревел Яков Семенович, — девушка… Конь с яйцами, а не девушка. Одно хорошо — уже неделю убегаю из дома, шкурю с мужиками. Мужики тоже: у Ваучера руки вообще не растут, ни откуда. А этот, Леня, все время лыбится. Хотя, может, и грешу — а вдруг у него гримаса такая, парез или что там… Ладно, Макарик, у меня к тебе дело. Поможешь, раз уж пришел?
— С удовольствием, только если не долго.
— Пойдем, покажу.
За домом на высоких перекладинах красовалась среди зелени черная лодка.
Макар прищурился.
— Интересно, — склонил он голову набок.
— Пупок надорвал, пока тащил от берега. Текла немного. Видимо, дерево было не выдержанное. Ничего, проконопатил, залил герметиком, теперь не течет. А надо, Макарик, белое слово написать, «Анюта», с двух сторон. Белила есть. Эмалевые. Вот только кисти нет. У тебя ведь наверняка…
Макар задумался. Идти домой за кисточкой. Дети уже, скорее всего, проснулись. Сяся глянет проникновенно черными своими глазами и дружески, понимающе скажет: «Ты можешь идти куда угодно, ты свободный человек, только у меня не восемь рук, и у Таси температура, и мама не железная». Вот это «куда угодно» у нее особенно хорошо получается.
