По словам хозяина гостиницы, Волси-Бёрнс поселился у него по рекомендации Роберты Боллин. Альвизе особо отметил, что, будь я на самом деле такой хитрой, какой себя считаю, я бы сэкономила ему время, самостоятельно добыв венецианский адрес Волси-Бёрнса, а не дожидалась бы, пока он поднимет на розыски торговца нагрудными платками весь комиссариат. Чтобы заполучить его, мне надо было только вовремя задать несколько простых и прямых вопросов той даме, госпоже Боллин, а не трепаться о детских хорах с этим великовозрастным придурком Себастьяном.
Чувствуя себя совершенно пристыженной, я хотела было поправить на Виви слюнявчик, чтобы успокоиться и вернуть себе самообладание, но Альвизе рявкнул, чтобы я оставила его ребенка в покое, словно боялся, что в довершение ко всем неприятностям я могу его поранить.
Подобно игроку в покер, получившему пустую комбинацию, комиссар явно переставал контролировать партию. В тот вечер он пришел ко мне в антресоль, где все было подчинено книгам и картинам, в поисках убежища от этого суетного мира, который, как ему казалось, все еще был в его власти, от этого причинно-следственного хаоса, который, по его утверждению, так легко разложить по полочкам. Когда сталкиваются два мировоззрения, споры неизбежны. Но сейчас было не время для серьезных споров. Мне хотелось узнать побольше о его деле, а брату — поделиться с кем-то, пусть это даже буду всего лишь я.
Хозяин гостиницы, Гарольд Питт, был американец старого образца, родом из Бостона, галантный дряхлый старик, который не читал ничего, кроме «Геральд трибьюн». «Гадзеттино» с ее местными новостями не удостоилась его внимания, а потому он нисколько не обеспокоился отсутствием Волси-Бёрнса, который накануне исчезновения говорил что-то о желании проехаться туристом от Валле-д’Аоста до Фриули и от Трентино до Романьи. Он сказал тогда, что ему осталось завершить всего одно дело, а потом он может позволить себе отпуск, чтобы на свободе побродить по выставкам и антикварным салонам. Гарольд Питт был слишком хорошо воспитан, чтобы выспрашивать у клиента подробности, тем более что на тот момент ничто не предвещало, что клиент угодит в канал с перерезанной глоткой и что стоило внимательнее отнестись к его речам, чтобы потом дать достойные свидетельские показания.
Если каждый раз, прощаясь с кем-то, опасаться, что он вдруг исчезнет, что же это будет за жизнь? Совершенно невозможная: тяжелые прощания, погашения долга, завещания — и так каждые две минуты. Роберта Боллин, тоже прекрасно воспитанная особа, сказала ему, что сама оплатит счет за проживание в гостинице, и к этому щекотливому вопросу он больше не возвращался. Из этого Альвизе сделал вывод, что мысль о номере, где по-прежнему оставались несобранные чемоданы Волси-Бёрнса, его одежда и туалетные принадлежности, грела скаредную душу хозяина, заставляя его день за днем радостно потирать руки. Жилец был большой щеголь. Он опустошал магазины одежды, вызывал на дом портных, заказывал в «Камичериа Сан-Марко», расположенной под чердаком Бориса во дворике Бароцци, комплекты ночных сорочек с вышитыми на них собственными инициалами. Питт решил, что тот уехал без вещей, чтобы в поездке заодно пополнить свой гардероб, как и здесь, в Венеции, где «Стилман» недавно прислал ему на дом целую коробку трусов в цветочек, помеченных его монограммой. Слуга-филиппинец прибрался в номере, смахнул пыль, все, что надо, натер, вымыл, прогладил и сложил, как делал это ежедневно. Для Альвизе это была настоящая катастрофа: отдраенная и выскобленная комната, где какой-то гастарбайтер начисто уничтожил малейшие следы и отпечатки пальцев. Гарольда же он обозвал про себя старым маразматиком и злорадно занес первым номером в список подозреваемых.
