я хожу только в разгар сезона, когда мои привычные пути становятся непроходимыми из-за туристов. Мне захотелось подышать той атмосферой, которую брат, привыкший к фактической точности протоколов, не счел нужным описывать. Элементы декора, фон делают сюжет классической картины объемнее, ярче. Художник римской школы, например, разместил бы «Человека с перерезанным горлом» среди руин и боскетов, тосканец избрал бы для фона поросший бересклетом холм, караваджист — сумрак таверны. И только венецианец опустил бы его в темные, зеленые воды канала. Детали местного колорита говорят о происхождении художника больше, чем способ трактовки сюжета. Об этом я постоянно твержу студентам со своей кафедры. Но для комиссара Кампаны это все бредни. Возможно, они и хороши для докторской диссертации, которую пишет наследница старинной фамилии, но для следствия не имеют ни малейшего значения. И к каким бы выводам я ни пришла после моей прогулки, я знала, что он все равно от них отмахнется.
У этого канала нет набережных. По нему можно перемещаться только по воде, среди пришвартованных вдоль берегов лодок, весельных — длинных деревянных пуппарино>{4}, и моторок, на которых по воскресеньям выходят в лагуну рыбаки. Вокруг — ничего интересного: ни роскошных дворцов, ни дорогих магазинов. Лишь вереница мрачных лавчонок: мелочная — с развешанными на дверях вениками; аптека, обклеенная рукописными табличками, рекламирующими травяные отвары собственного приготовления; ювелирная мастерская, специализирующаяся на обручальных кольцах и часах, которые дарят обычно к первому причастию; галантерейный магазинчик, где торгуют вязальной шерстью в клубках и слюнявчиками с нанесенными на них рисунками для вышивки; скобяная лавка, хозяин которой тут же на верстаке мастерит подставки для дров и вешалки для кухонных полотенец. Над всем этим висит тоскливый запах тины, усиливающийся в дождливую погоду. В этом квартале, через который люди проплывают, не глядя по сторонам, лишь для того, чтобы сократить путь до Риальто с его постоянным оживлением, только два здания — палаццо Дона делле Розе и палаццо Бернардо — сохранили благородство своих порталов эпохи Возрождения и окон с готическими наличниками. Я испытываю особую нежность к таким забытым богом местечкам, где живут старые венецианцы, не имеющие от туризма никакой прибыли — одно только беспокойство. В дни «большой воды», как в этот понедельник, в центральных кварталах для удобства прохожих и торговцев устраивают настилы из досок. Здесь же люди предоставлены сами себе. Вот и сегодня в полдень, в разгар прилива, они пробирались по затопленным улочкам, осторожно ступая в воде, доходившей им до середины икры, стараясь не поднимать волну, чтобы не зачерпнуть резиновыми сапогами.
