Свистопляска с Харриет - Дороти Кэннелл

– Не желаете, чтобы вам погадала настоящая цыганка?

Стоял ветреный осенний день, сыпал мелкий моросящий дождичек. Купив в банке дорожные чеки, я быстро пересекала Рыночную площадь нашей деревушки Читтертон-Феллс. Едва я благополучно избежала столкновения со словоохотливой миссис Поттер из местного общества «Домашний Очаг» (мне было отлично известно, что почтенная дама умирает от желания посудачить о новом викарии и его супруге), как меня поманила плотная особа в грязноватом пальто табачного цвета. Она сидела на одной из каменных скамеек под ратушной башней с часами. Проклиная своё воспитание, я послушно откликнулась на зов.

– У вас на личике написана удача, молодая леди.

– В самом деле?

– И на очень хорошеньком личике.

Она откинула прядь нечёсаных волос, швырнула на булыжники окурок и смачно раздавила его каблуком.

– Спасибо.

С лестью цыганка определённо перебрала. Правда, в своё новом твидовом костюме лилового цвета я выглядела совсем недурно (во всяком случае, тешила себя этой мыслью), но к тридцати двум годам уже смирилась с тем, что глаза у меня унылого серого цвета и вряд ли станут отливать небесной синью, когда я достигну зрелых лет. По поводу своего удручающе массивного телосложения я тоже давно перестала испытывать страдания, как и из-за непослушных волос, которые, вместо того чтобы завиваться прелестными локонами, торчат во все стороны непокорными прядями. Волосы всегда доставляли мне кучу хлопот – их приходится усмирять таким количеством заколок, что детекторы металла в аэропортах сходят с ума.

Стрелки на ратушных часах показывали почти пять. Близился вечер, и я не ощущала ни малейшего желания терять время, выслушивая сладкие речи, которыми меня пытались склонить позолотить ручку. Может, если бы гадалка проявила профессионализм и выудила из складок пёстрых юбок магический кристалл, чувства мои были бы несколько иными.

– Я вижу красивого темноволосого мужчину и большое счастье.

– Очень приятно.

Вокруг кипела повседневная жизнь. Двери старинных зданий открывались и закрывались. Пешеходы деловито сновали по площади. Мамаши с колясками, младенцы, делающие первые шаги, пожилые пары с хозяйственными сумками и гогочущие группки подростков. Возле ратуши упоённо бренчало на гитарах волосатое трио, горланя «Люси, Люси, Люси». У моих ног суетились голуби, явно норовя нагадить на туфли, а я стояла с таким видом, словно мне некуда спешить, и смотрела, как особа в грязном пальто извлекает из кармана мятую пачку сигарет и закуривает. Последние два дня я провела в беготне, и теперь было бы неплохо завалиться на диван и как следует отдохнуть. Но вся беда в том, что я никогда не могла устоять, когда мне начинали заливать о моём счастье.