Он говорит, жуя свои тосты - пардон: свои поджаренные тартинки - звук отвратительный, как будто мышь грызет стропила. Уткнувшись носом в чашку кофе, я задумчиво киваю головой, как бы в изумлении перед столь огромным везением и одновременно перед трудностями священной задачи, предложенной мне. Не поднимая глаз, я говорю то, чего не следовало бы говорить:
— Понятно. В общем, я ваш негр.
Он делает то, что должен был сделать: принимает страшно шокированный вид.
— Я знал, что это отвратительное слово придет вам на ум. Я надеялся, что вы его не произнесете.
Он делает большой глоток чая с молоком, не торопясь вытирает рот и говорит мне, глядя прямо в глаза, как мужчина мужчине:
— Ладно. Раскроем карты.
Когда тип напротив говорит тебе "раскроем карты", это значит, что надо быть начеку. Я жду продолжения. Оно не заставляет себя ждать:
Не будем лукавить, не будем играть словами. Конечно, это можно назвать так, как вы только что сказали. Если не веришь в добрые намерения и особенно если не осознаешь ход вещей. Видите ли, я убежденный сторонник разделения труда. Будущее за ним, в литературе, как и во всем прочем. Мы живем на заре двадцать первого века. Все виды человеческой деятельности достигли такой степени сложности, что одному никак не справиться. Стало необходимостью распределение разных этапов работы между разными исполнителями, между, скажем это слово, специалистами, каждый из которых трудится на своем участке под эгидой мастера, созидателя, который представляет собой главную пружину всего и скрепляет общее дело, придает ему стиль, определяет его цель…
— И дарит ему свою подпись.
И опять мне лучше было промолчать, потому что в глубине души я уже знаю, что дам свое согласие. Впрочем, он предвидел мою реплику, должно быть, он слышит такое не в первый раз. Вот и отпор:
— И престиж своего имени! Добрая слава, этого не получить за один день! Моя подпись на последней странице контракта стоит миллионы. Моя фамилия на обложках книг печатается в три раза более жирным шрифтом, чем название. Телевизионные ведущие стелют для меня красную дорожку. Именно ее покупают издатели.
Хорошо. Я дал свой маленький бой чести. Боец складывает оружие. Этот Суччивор хорошо знает, что мое положение не позволит мне отказаться. Я чую, что очаровательная маленькая мадам Брантом не ограничилась похвалами в адрес моего стиля и орфографии. Она наверняка не упустила возможности намекнуть на мое ускоренное падение в пропасть полнейшей нищеты. Мне остается только пасть ниц и облобызать августейшие ноги того, кто собрался наполнить мою кормушку. Что я и делаю:
