— Почему ты не улыбаешься, как он, Оливия?
— Как кто? — машинально спросила Оливия, изучая меню.
— Как кот на сметану.
— О, на то нет причины… Па, я возьму для начала авокадо по-клубному, затем свиной бефстроганов, картофель в мундире и набор паровых овощей.
— Ты выглядишь, будто неделю не ела, — криво усмехнулся он и потянулся за своим виски, не открывая глаз от бумаг.
— На самом деле я очень хорошо ела, па! Вчера я завтракала с тобой и мамой, если помнишь. Я говорила тебе о своей идее спасательной операции для «Лэмпхауза», но ты не пожелал слушать, вспомни!
— Что за операция? — насторожилась Винни.
— Поздно, дорогуша, — сказала Оливия.
Как раз в этот момент прибыли Стюарт Маккензи и его команда. Отец встал, чтобы пожать им руки, и двести страниц их контракта скрылись из вида под стулом. Приветствия были теплыми, настроение приподнятым, каждый старался произвести впечатление на остальных. Канадо-американо-британская беседа большую часть ланча скользила мимо Оливии. Она чувствовала себя, словно страус, гуляющий по тонкому льду с плакатом на шее: «А я умею делать шпагат!».
Официант, подающий вино, то и дело мотался туда-сюда между их столом и клубным погребом. Стюарт Маккензи напомнил ей отца манерой энергично распоряжаться. Оливия прикрыла свой бокал рукой; за этой трапезой она хотела быть абсолютно трезвой. Сама еда вовсе не требовала анализа, но Оливия сосредоточенно изучала каждый кусочек на своей тарелке. Стюарт, сидевший между ней и Легран, вкрадчиво прошептал ей на ухо:
— Вы получили цветы?
— О да, благодарю. Но у меня аллергия на орхидеи, так что Бэрди Гу увела их у меня из-под носа в буквальном смысле.
— Бэрди Гу?
— Папина ЛС.
— Простите? — он, похоже, с трудом понимал ее.
— Папина личная секретарша или, если хотите, личный помощник.
— Ага, понятно!
— Бэрди всегда была с нами. Она немножко старомодна. Естественно, она и дальше будет с нами — бедняжка рассчитывает на это. Она — самая преданная. Весь персонал «Лэмпхауза» предан нам, за одним меркантильным исключением. — Оливия не смотрела на Дейвину, но Стюарт Маккензи понимал, о ком идет речь.
— Значит, вы предпочитаете красные и белые хризантемы? — спросил он, поблескивая глазами.
— Красные и белые? — Оливия поперхнулась тоником, и у нее защекотало в горле. Она поставила стакан и стала искать в сумочке носовой платок. По другую сторону Легран была слишком занята болтовней с Джереми, иначе Оливия вполне могла бы схватить ее за шиворот и ткнуть лицом в крабовый салат. Она взяла себя в руки и сказала Стюарту Маккензи:
