Августовским вечером мы оба стоим в очереди у витрины «Гайи». За стеклом выстроились металлические ванночки с мороженым, взбитым до глянцевых пиков и усыпанным орешками, шоколадом, засахаренными листочками дягиля, вишнями, политым ирисом, карамелью и ликерами, яркорозовым, зеленым, золотым, пурпурным, белым как снег, с россыпью ягод. Выбирая, пытаюсь сдерживать свою жадность; Давид, которого в выборе мороженого ничто не ограничивает, заказывает что хочет.
Потом мы через мост идем в квартиру, которую раньше делили как вежливые незнакомцы и, черпая мороженое ложечками, постепенно становимся друзьями. Найти человека, разделяющего твою страсть, — все равно что влюбиться. Наша взаимная радость расцвечивает воздух вокруг, мы обмениваемся многозначительными понимающими улыбками. Нам есть что обсудить, мне вдруг есть с кем поделиться своими мыслями по поводу консистенции и температуры лакомства, и наши беседы о мороженом и описания вкусов столь горячи, словно мы разговариваем о сексе.
Но одного только мороженого как точки соприкосновения недостаточно, и в конце концов Давид снова становится непроницаемым и сидит, согнувшись над швейной машинкой и слушая кассеты с загадочной ближневосточной музыкой. Душа солдата снова за семью замками. И все же я знаю, что под всем этим кроется нежность — я сама слышала, как он описывает цвет вкуса, вкус цвета, и понимала, о чем речь.
От Флоренции до Риччоне около полутора часов пути на поезде. Я еду в короткий отпуск с девушкой из Германии, которую едва знаю, — красавицей Симоной, которая спит в нашей квартире на раскладушке в переполненной гостиной. Мы забронировали комнату в отеле «Сувенир» — заведении со скромными ценами в двух шагах от пляжа.
Стоит август, конец лета. Риччоне — один из самых популярных морских курортов на Романской Ривьере, отрезке побережья, тянущемся от дельты реки По до Каттолики. Я где-то читала, что эти места называют «ла перла верде дель Адриатико», зеленой жемчужиной Адриатики, но это море без волн совсем не похоже на зеленую жемчужину. Я так привыкла к великолепным австралийским пляжам — прозрачной воде и бескрайним просторам мелкого белоснежного песка, накатывающим волнам и дюнам, к которым подступает буш, — что аккуратные бесконечные ряды шезлонгов, зонтиков и полотенец напоминают мне цветной мультфильм. Мало того, нам приходится заплатить за наш пятачок пляжа. Выбираем самый дешевый вариант — аккуратный квадратик, на котором расстилаем наши пляжные полотенца. Симона тут же расстегивает бюстгальтер и подставляет солнцу намасленные тевтонические красоты. Я замечаю, что бронзовые юноши с телами богов, перебрасывающие друг другу мяч неподалеку, то и дело поглядывают в сторону. Но я все равно счастлива, несмотря на то что для меня это не пляж. Сотни людей стоят по пояс в заилившейся мутной воде, болтают и смеются; дети брызгаются и машут руками и ногами на надувных кругах. Вдоль обсаженного деревьями променада стена к стене выстроились отели; навесы и зонтики создают прохладу в садах, а шезлонги повернуты к морю.
