Тряхнули даже тех, кто в былые времена по сто двадцать первой проходил, за гомосексуализм. Пусто. На их «земле» и в соседнем, Красноармейском районе, случаи самосуда начались. Один мужик у мальчишки номер дома спросил - жильцы выскочили, избили страшно, в больницу попал. Другой, выпивший, в зале ожидания на автовокзале девчушке, рядом сидящей, в «ладушки» предложил сыграть. Еле отбил его наряд от родителей...
Две недели впустую. Нет зацепки. Портрета даже сносного нет. Так, кепочка светлая, вроде. Да и то, в одном эпизоде. Патрули везде. Все столбы предупреждениями обклеены. И Окулист на дно залёг. Думали, что залёг. Шорох в городе большой был. Детей не выпускали из дому без родителей. Первое сентября близилось. Начальство слюной брызгало, «несоответствием» грозило.
А он, гад, тактику сменил. Дождь, не дождь - уже не важно ему стало. По домам ходить начал. Выслеживал квартиры. По подъездам ходил, ухо к двери прикладывал. Домофоны-то только в центре кое-где, да и то - на каждом втором код нацарапан. Вот он и ходил, где хотел. Дежурил где-то неподалёку. Скрытно, умело - ни один патруль не заметил его. А он выжидал, надеясь, что в магазин или ещё куда из выбранной квартиры отлучатся.
У Серовых тогда как раз хлеб и закончился.
До магазина - меньше пяти минут. Там тоже минут пять. Ну, и обратно. Всего-то. Не тащить же ребёнка в дождь. «Том и Джерри» включила Лариса ей. Закрыла на все замки.
«Я мигом».
Далее - осколками всё, как зеркало, за которое Лариса в прихожей схватилась, падая.
Звонок в дежурку, от соседей. Как раз во время утреннего совещания. Дверь нараспашку, на пороге кто-то, ртом воздух ловя. Смысл слов с запозданием доходит. Не верится словам.
Бег. Ноги ватные. Загребают по асфальту, мокрой лентой он уходит под них, кренится, близится... Падал, вставал, бежал дальше. Рот сухой. Шум, звон в ушах. Дыхание рвётся.
Толпа у подъезда. «Скорая». «Уаз» отделовский.
Дочь - лицо побелевшее, серогубое. Бинты наложили уже.
Лариса - держат её, обвисла на руках. Вскидывается, головой мотает. Кричит страшно.
Больница. Стены - зелёные, поверху белые. Дождь за окном.
Хирург, осунувшийся, со снятой повязкой у подбородка. «Множественные разрывы... стенок влагалища... промежности... кровотечение... внутренних органов... остаётся критическим... колотые раны... сильное повреждение... сейчас нет возможности... после улучшения... направление в столицу... клиника хорошая... правый глаз менее... есть надежда, но...»
