- Вы как раз и будете за такими деревьями наблюдать. Дневники вести будете.
- Иех! - довольно воскликнул Еропка. - Это же здорово. Они же молодые. Им весь вечер за дневником сидеть - сплошное удовольствие.
- Все вечера за дневником сидеть? - пришел в ужас Бурята.
- Так интереснейшая работа! - стал врать Еропка. - Некоторые так до утра и сидят. Вы как втянетесь, и про русалок забудете, и про полудниц. Вас тогда березовым соком не пои, дай за дневником посидеть. Там не только записывать происходящее надо, там еще, Ставр требует, чтобы каждый леший свои мысли высказывал. А у вас, молодых, мыслей - не обхватишь. Верно, я говорю?
- У нас Еропка так шутит, - успокоил оторопевшую молодежь Могута. - За дневником днем сидеть устраивайтесь и вечера у вас будут свободными. Сможете хоть к русалкам сбегать, хоть еще к кому-нибудь.
- Вообще-то вы сюда пришли не с русалками хороводиться, а делом заниматься, - напомнил братьям Ставр, который был молодым в незапамятные времена и кое-что из тех своих молодых времен успел накрепко позабыть. - Поменьше к девкам бегайте и побольше ума набирайтесь.
Высказав такую важную рекомендацию, он собрал красные зерна, бережно опустил их в холщовые мешочки, в один девять, в другой двенадцать, встал и ушел в землянку.
- Слышали! - подмигнул лешакам Еропка: "Ума, - говорит, - набирайтесь". Правильно говорит. Вы пока молодые, у вас память хорошая, вот и занимайтесь науками. К русалкам ни шагу. - Еропка что-то припомнил, ухмыльнулся и погладил бородку. - Русалка, она такое существо, что от научных мыслей отвлекает полностью и неотвратимо.
- Когда стариками станем, тогда к русалкам идти? - вопросил Бурята. И по тону его было понятно, что советами старших он воспользоваться не намерен.
- Да что ты, милый, когда старыми станете, это уж точно не пойдете...
- Да не слушайте его, - снова вмешался Могута. - Работы в Лесу, конечно, много. Но если по-умному, и на русалок времени хватит, да и поспать успеете. А не успеете, так и не выспитесь - не беда... - Он поглядел на вышедшего из землянки Ставра, и замолчал.
И Еропка, который, хотел что-то сказать, тоже ни слова не вымолвил, уставился на старого лешего.
Никогда они не видели Ставра таким. Он стоял на пороге землянки как истукан, не шевелился, не двигался. Глаза у лешего были широко открыты, но он, казалось, никого и ничего не видел. Лицо у него стало темным, как кора у старого дуба. И застыло, как будто деревянное.
