Советские «партизаны» представляли собой военные соединения особого рода. Они были нигде и в то же самое время повсюду. Днем они прятались в зарослях, залезали в стога, выглядывали из-за резных наличников окошек в деревенских избах, их наблюдатели молчаливо следили за каждым шагом врагов. Они отмечали наши склады и пересчитывали технику, уточняли наши дороги и пути, шпионили за нашими работающими саперами.
А ночью они взрывали мосты и поджигали машины. Со склонов холмов били пулеметные очереди. Мы бежали туда, но каждый раз опаздывали. Прибежав, мы находили только полинявшую шапку да отпечатки сапог. И ничего более. Лес бесшумно и бесследно поглощал беглецов.
Имея только одну роту, мы должны были прикрывать несколько километров шоссе от Днепропетровска до Сталино, а также несколько километров на краю леса, который находился в двух километрах от нашей деревни — два километра холмов, поросших кустарником, который трепал холодный ветер.
Наших посты были расположены в 300 метрах от деревенских изб. Мы держали там караулы, но у людей носы белели от снега, а руки коченели. Холод становился все более свирепым, а у нас не было совершенно никакой зимней одежды.
Однако мы не могли просто лежать в своих лисьих норах и ждать. Русские словно кошки проскальзывали между нашими постами по ночам. А если им удастся попасть на охраняемую территорию, они смогут сделать свое черное дело без всяких проблем. Поэтому половина наших сил постоянно патрулировала на пастбище между лесом и деревней.
Мы старались замаскироваться в снежных окопах, а наблюдатели пытались уловить малейшее шевеление, внимательно вслушивались в посвист ветра.
Мы коченели в норах, заносимых снегом. Наши зубы стучали, а эта бесконечная игра в прятки превращалась в настоящую пытку. Мы возвращались промерзшими до костей. Заледеневшее оружие приходилось отогревать возле костров из высохших стеблей подсолнухов.
