Пластов сделал вид, что впервые слышит о генераторе:
— Простите мою неосведомленность, но… Было бы любопытно знать, что это такое? Этот самый генератор… Вологдина, вы сказали?
Гервер будто не замечал его, глядя в одну точку. Пожал плечами:
— Что это такое?.. Как неспециалисту вам трудно будет это понять.
— И все-таки? Это что — генератор УМО?
— При чем тут УМО… УМО — это так, мелочь. Вы можете себе представить, что такое тридцатикратная прибыль?
— Ну, если сделаю усилие.
— В процентах это будет три тысячи процентов чистой прибыли… Представляете?! Три тысячи!
— Да, цифра внушительная. Что… ее должен был принести этот генератор?
— Уже принес! Уже! Принес бы, если бы не пожар!
— Как я понимаю, этот… генератор Вологдина сгорел?
— Весь сгорел! К черту! Остался один кожух! От обмотки, ротора, статора ничего, ни крупинки! Все превратилось в прах!
Пластов пытался понять, что означают все эти разноречивые сведения о некоем генераторе Вологдина. Единственный, кто сказал ему об этом генераторе прямо, — Гервер. Все остальные хотели скрыть сам факт существования генератора, Глебов же попытался всячески этот факт замазать. Возможно, этот генератор никак не связан с пожаром, но для него да и для любого адвоката исчезновение некоего ценного изобретения при пожаре могло бы стать важной деталью при защите.
Расставшись с Гервером, Пластов решил отложить беседу с Вологдиным до завтра и поехал домой. В квартире, на кухне, нашел заботливо приготовленный ужин и придавленную сахарницей записку:
«Арсений Дмитриевич! Несмотря на то что вы запретили мне убирать, воспользовалась оставленным мне ключом и вошла. Господи, до чего вы довели квартиру! Когда убирала, непрерывно звонил телефон. Помня вашу просьбу, не снимала трубку. Правильно? Поешьте, надеюсь, мои «ежики» вам понравятся. Ваша А. П.
P. S. Насчет же каких-то там «долгов» забудьте. Мы ведь с вами старые друзья и добрые соседи, так ведь? А. П.».
Прочитав записку, причем с особой теплотой последнюю строчку, Пластов принялся за «ежики». Закончить ужин он не успел — раздался звонок в дверь. Это был Хржанович.
После того как усталый ученик плюхнулся на стул, Пластов прежде всего заставил его доесть все, что осталось в кастрюле, и налил чаю.
— Ну что? Ушел от смерти?
— Арсений Дмитриевич, какая там смерть, все было тихо. Только вот… — Хржанович с досадой цокнул языком, узнать я почти ничего не узнал. Собака была убита при непонятных обстоятельствах. Дворник утверждает, что три или четыре ночи перед пожаром она лаяла без причин. Он выходил к будке — там никого не было. В ночь же с субботы на воскресенье он нашел ее с размозженной головой. Вот и все.
