«Тревожимые внутренним огнем…» | страница 25



«Господи, — твержу я, — как случайны
Те слова, в которых благодать,
Господи, прошу, нездешней тайны
Никогда не дай мне разгадать.
Не хочу последнего ответа,
Страшно мне принять твои лучи.
Бабочка, ослепшая от света,
Погибает в пламени свечи».
<1945>

«Что скажете сегодня людям вы…»

Что скажете сегодня людям вы,
Посланники, бредущие с тоскою
По торжищам, средь городской молвы
Походкой неуверенной такою?
Но — диво — огрубевшие сердца
Тревога ваша незаметно ранит
И выиграны будут для Отца
Те, в чьей душе вдруг тишина настанет.
Мы любим — и спасает нас порой
Одно напоминанье о любимом;
Священной музыки верховный строй
Вверху небес доступен серафимам.
А на земле, где арфы не звучат,
Не арфа — грустная, простая лира;
Сквозь тлен и прах, сквозь весь юдольный ад
Ее певец проносит в царство мира.
Есть озеро средь гор. Однажды днем
Свет встретился в нем с новым чудным светом.
Еще последний райский отблеск в нем
Остался вечной памятью об этом.
Закидывайте невод! В глубине
Коснитесь глубины, улов берите,
Греху, вражде, насилию, войне
Препятствия, пpeпятcтвия чините.
Пусть чудо повторится, как тогда,
Пусть будет так, как было: в летнем свете
Звук голоса. Спокойная вода.
Вершины гор. Ладья. Рыбачьи сети.

Эпоха

Эпоха отлетела в Лету,
Былая музыка, прости!
Теперь старинные заветы
От печенегов не спасти.
Пусть в мировом переполохе
Нас рок неотвратимый мчит,
Все ж, непокорная эпохе,
Былая музыка звучит.
И чуть на миг звезда надежды
Над морем вспененным взойдёт,
Вновь Арион свои одежды
Просохнуть на скалу кладёт.
И, позабыв землетрясенье
И пламя гибели, опять
Готов хвалу и песнопенье
Рассвету новому слагать.
Шумят в подполье карбонары:
«Мы каждый день событий ждём»,
А Зевса щедрого динары
К Данае сыплются дождём.
Нет дела им до русской боли,
А там, по-прежнему, страна
Мечтает о «земле и воле»,
И верит призракам она.
И только кое-где по снегу
Кровавый след ведёт в тайгу,
И ветер скифскую телегу
Покачивает на бегу.
Над Атлантидой погребённой
И над Атлантикой с земли
В полёт космически-взметённый
Ракеты мечут корабли.
Луна любимая, простая,
«Подруга дней моих, луна»,
Я уношусь, я улетаю,
И ты мне больше не видна.
Луна, владычица влюблённых,
Луна, старинная луна,
Свети во тьме ночей бессонных
«Сквозь раму тусклого окна!»
Но огненным движеньем пишет
Перст пламенеющий, как встарь:
Ты — мене, текел, фарес — слышишь? —
Ты осуждён на гибель, царь!»
И небывалое крушенье
Уже готово встать со дна.
О, неужели нет спасенья,
И вся земля осуждена?

«Я, пожалуй, даже не знаю…»

Я, пожалуй, даже не знаю