Диас какое-то время слушал молча, потом сказал:
— Хорошо. Временами и я думаю так же. Но вы полагаете, что мы, космонавты, — козлы отпущения?
— Именно. Ведущаяся война не угрожает планете. Но своими смертями мы обеспечиваем жизнь Земле.
Росток вздохнул. Лицо его расслабилось.
— Магия, — сказал он, — магия слова, воплощаемая на практике. Когда первый колдун приказывал буре утихнуть, буря, конечно, не слушалась, но племя внимало и становилось храбрее. Однако более близкая аналогия с нами — жертвенный король в древних аграрных обществах: Бог в смертной ипостаси, которого регулярно убивали, чтобы поля могли плодоносить. Это было не просто суеверие. И вам следует понять это. Это делалось для людей. Ритуал является неотъемлемой составляющей их культуры, их мировоззрения и — как следствие — условием их выживания.
Сегодняшний машинный век выдвигает своих собственных жертвенных королей. Мы избраны расой. Мы — лучшие из лучших. Никто не смеет противостоять нам. Мы можем обладать всем, чего только ни пожелаем: богатством, удовольствиями, женщинами, лестью… Но мы не имеем права иметь жену, детей, дом. Поскольку мы обязаны умереть, чтобы люди продолжали жить.
Снова наступило молчание, потом Диас выдохнул:
— Вы полагаете, что война будет бесконечной?
Росток кивнул.
— Но никто… мне кажется… люди не могут…
— Разумеется, они не будут говорить об этом вслух. Проявление традиционной слепоты. Древние крестьяне не занимались доскональной разработкой теоретических обоснований, когда приносили короля в жертву. Они просто знали, что так должно быть, предоставляя право толкования грядущим поколениям.
Диас больше не мог сидеть неподвижно. Он вскочил на ноги.
— Допустим, что вы правы, — выпалил он. — Очень может быть, что вы правы, и что тогда? Что из этого следует?
— Многое. Я не мистик, — сказал Росток. Спокойствие на его лице казалось маской. — Я не мистик. Жертвенный король вновь появился, как конечный этап долгой цепи причин и следствий. Это не логическое наследование по законам природы, как должно было бы быть. Ричардсон был прав в своем основополагающем тезисе, что когда война начинает восприниматься именно как феномен — только тогда она может быть уничтожена. И это повлечет за собой полную перестройку человеческой культуры. Постепенную, неуловимую… Поймите… — Он положил руку на плечо Диасу и крепко сжал. — Мы — новый элемент сегодняшней истории. Мы. Короли. Мы не похожи на тех, кто всю жизнь провел под небом Земли. Кое в чем — больше, кое в чем — меньше, но мы другие. У вас со мной, а у меня с вами гораздо больше общего, чем с любым из сограждан на Земле. Не так ли?
