Академик Пэл пытался свернуться в шарик. Он не мог даже говорить. Из глаз ученого потоками текли слезы. Некоторое время я заворожено наблюдал за тем, как мерцающие сферы медленно проплывают мимо меня.
Сражение закончилось за несколько секунд. Наверное, для академика, земного червяка, все произошло слишком быстро.
Рядом, под одной из аварийных переборок, я заметил пару ног — да, я не ошибся. Должно быть, оставшуюся часть тела отрезало, и она исчезла, дрейфуя вместе с обломками «Краткой». Однако я узнал ноги по яркой розовой полоске на подошве правого сапога. Это была Галле. Единственная девушка, с которой я спал — скорее всего, подумал я, она так и останется единственной победой в моей недолгой любовной практике.
Пока я не очень понимал, что по этому поводу чувствую.
Джеру наблюдала за мной.
— Матрос, неужели ты полагаешь, что мы должны трястись за свою жизнь, как академик? — У нее был сильный акцент, происхождение которого я не мог определить.
— Нет.
— Нет. — Она с презрением посмотрела на Пэла. — Мы на шлюпке, академик. Что-то произошло с «Краткой». Отсеки сконструированы так, чтобы в подобных ситуациях превращаться в отдельные шлюпки. — Она принюхалась. — У нас есть воздух, и пока он остается свежим. — Джеру подмигнула мне. — Может быть, перед смертью мы еще успеем причинить вред призракам, морячок. Как тебе такая перспектива?
Я усмехнулся.
— Вполне.
Пэл поднял голову и посмотрел на меня глазами, полными слез.
— Вы самые настоящие чудовища. — У него был мягкий мелодичный акцент. — Вы готовы обнять смерть…
Джеру вцепилась Пэлу в подбородок своей могучей рукой и сжала его так, что академик вскрикнул.
— Капитан Тейд схватила тебя, академик, и швырнула сюда, в отсек, прежде чем опустились аварийные переборки. Я видела. Если бы она не занялась тобой, то успела бы спастись сама. Хотела ли она обнять смерть? — И Джеру оттолкнула от себя Пэла.
Почему-то до этого момента я не думал об остальной команде. Теперь меня охватила растерянность. Капитан мертва?
— Прошу меня простить, комиссар. Сколько шлюпок спаслось?
— Ни одной, — спокойно ответила она, позаботившись о том, чтобы у меня не осталось никаких иллюзий. — Только наша. Они погибли, исполняя свой долг, матрос. Вместе с капитаном.
Конечно, она была права, и я почувствовал себя немного лучше. Пэл, возможно, слабак и ничтожный человек, но он представляет собой слишком большую ценность, чтобы допустить его гибель. Что касается меня, то я спасся только благодаря счастливой случайности, оказавшись в нужном месте, когда опустились аварийные переборки: если бы капитан находилась ближе, ее долг состоял бы в том, чтобы занять мое место. Тут дело не в человеческой ценности, а в экономике: в подготовку капитана Тейд — или Пэла — вложено гораздо больше, чем в меня.
