Все произошло мгновенно. Ашанг оступился, коварная почва, образованная сплетениями корней, вдруг выскользнула у него из-под ног, мгновенно превратившись из опоры в бездонную, липкую, жадно чавкнувшую, пузырящуюся трясину.
Ашанг издал резкий шипяще-щебечущий звук, отчаянно рванулся, но топь уже схватила его, обняв по самую грудь.
Зловонные пузыри вскипели, распространяя смрад болотного газа.
Несколько секунд ашанг отчаянно и мужественно боролся, раскинув руки, пытаясь ухватиться трехпалыми кистями хоть за что-нибудь, но рывки лишь затягивали его глубже.
Герман, оценив ситуацию, спокойно вышел из своего укрытия.
Его враг замер, прекратил барахтаться, а он, выхватив нож, подошел к ближайшему молодому деревцу и одним ударом подрубил его у самого корня.
Двигаясь с максимальной осторожностью, Герман направился к краю топи.
Ашанг уже погрузился в зловонную жижу по плечи, и теперь над пузырящейся поверхностью торчала лишь его отчаянно запрокинутая голова да руки, раскинутые в стороны. Трехпалые кисти сжимали клочья вырванного мха.
Вблизи он выглядел еще более отталкивающе, чем издали. Его пульсирующие дыхательные отверстия больше походили на жабры. Рот насекомого был похож на короткий раздвоенный клюв. Ороговевшие жвала беззвучно шевелились. Из-за отсутствия зрачков было непонятно, куда направлен взгляд насекомого.
Они молчали, хотя Герман не сомневался, что разум ашанга снабжен насильственно загруженным в него знанием универсального галактического языка.
Не отводя взгляда от противника, молодой воин сделал шаг вперед, и вдруг рука форкарсианина метнулась к нему, располосовав воздух острыми как бритва хитиновыми когтями.
Герман лишь отклонил лицо, которое было уязвимо из-за открытого забрала гермошлема. Бросив подрубленное дерево, он одной рукой перехватил запястье ашанга, сделал недвусмысленный жест, предупреждая – еще движение, и ты будешь мертв.
Ашанг окаменел.
Жадное болото уже полностью завладело им. Теперь на поверхности его удерживал человек, сжавший мертвой хваткой запястье трехпалой руки.
Герман резко взмахнул ножом. Прошло несколько секунд, и на запястье ашанга выступила кровь. Она была бледно-розового цвета.
Насекомое по-прежнему не шевелилось.
Молодой воин коснулся указательным пальцем пятнышка розовой крови, затем зубами стянул перчатку и, не отпуская врага, прокусил свой собственный палец. Алая капля выступила там, где остался вдавленный отпечаток зубов, солоноватый вкус наполнил рот Германа.
