— Значит, по–твоему, Тадан решил взглянуть на звезду? — спросила охотница.
— Хуже, — ответил старый следопыт. — Он твердо намерен до нее дотянуться. Вот потому мне и хотелось узнать, не передумала ли звезда и не решила ли снизойти до северных холмов. Увы, ее путь по–прежнему пролегает в небесных сферах, а потому сейчас нам неплохо было бы хотя бы попытаться решить, что делать дальше. Мне довелось сполна узнать, каково это — в любом движении лесных теней пытаться разглядеть облик той, что ушла, не обернувшись, чтобы вернуться через добрую половину человеческой жизни, не постарев ни на день. И я не желаю Тадану ни подобного наваждения, ни подобного безнадежного ожидания.
Таварвайт нахмурилась. В словах предводителя Стражей Аннуминаса была некая неправильность, заставляющая предположить, что она либо чего‑то опять не понимает, либо просто чего‑то не знает.
— А почему ты желаешь говорить и решать за него? Разве Тадан не способен сделать выбор сам? Впрочем, как я уже говорила, мне плохо известны обычаи дунаданов. Возможно, у них предводитель обязан вмешиваться в судьбу любого из своих воинов, меняя ее по собственному усмотрению.
— Обычаи таварвайт мне известны еще хуже, — ответил Каленглад. — Но я полагаю, что даже у них отец все же имеет право принять участие в судьбе собственного сына.
— Сына? — растерянно переспросила охотница, разом утратив весь свой запал. — Тадан твой сын? Да… вероятно, мне следовало бы догадаться. Он очень на тебя похож.
Каленглад тяжело опустился на скамью напротив эльфийки и устало спросил:
— Ну, и что мы со всем этим будем делать, Фередир Горделерон?
Нейенналь молча смотрела на выцветший гобелен. Желтоватые пятна никак не хотели складываться в осмысленную картину — даже странно, каким образом только что таварвайт могла отчетливо видеть пейзаж, вполне свойственный окрестностям Ненуиала. Старый следопыт тоже молчал, очевидно, ожидая ответа. Наверное, самым правильным было бы уйти прямо сейчас, хотя бы на следующие полвека избрав дороги, лежащие как можно дальше от пристанища Стражей Аннуминаса. Даже если Каленглад прав и память атани куда менее милосердна, чем предполагают квенди, никакой вины охотницы в этом не было, а значит, не было причин испытывать сожаление. Тогда почему же ей так трудно принять окончательное решение?
Воцарившаяся в соборной зале тишина наваливалась на плечи неподъемным грузом. Нейенналь глубоко вздохнула и осведомилась:
— Мне будет дано хоть немного времени, чтобы сделать выбор?
