- Нет, - сказал я смело, - я здесь не случайно. Я имел возможность не раз видеть вашу дочь и оценить ее высокие достоинства. Мы с ней помолвлены, и я пришел сюда с намерением повидать ее.
Вместо того, чтобы прийти в ярость, как я этого ожидал, генерал испустил длинный свист изумления, а затем облокотился на ограду и тихо засмеялся.
- Английские терьеры любят выслеживать червей, - сказал он, наконец. Когда мы привезли их в Индию, они выбегали в джунгли и начинали нюхать то, что она считали червями. Но черви оказались ядовитыми змеями, и бедные собачонки перестали играть. Я думаю, что вы окажетесь в таком же положении, если не будете осторожны.
- Полагаю, вы не посмеете клеветать на собственную дочь, - сказал я, вспыхнув от негодования.
- О, с Габриель все в порядке, - ответил он беспечно. - Но я не посоветовал бы молодому человеку породниться с нашей семьей. А теперь скажите, как это случилось, что меня не поставили в известность о вашей милой договоренности?
- Мы боялись, сэр, что вы разлучите нас, - сказал я, чувствуя, что полная откровенность в данном случае будет самым правильным ходом. - Возможно, мы ошибались. Прежде, чем вы придете к какому-либо решению, я умоляю вас вспомнить, что счастье нас обоих поставлено на карту. В вашей власти разлучить нас физически, но души наши едины навеки...
- Дорогой мой, - сказал генерал дружелюбным тоном, - вы сами не знаете, что просите. Между вами и любым из Хэзерстонов лежит бездна, через которую невозможно перекинуть мост.
Все следы гнева исчезли с лица генерала и уступили место высокомерному и насмешливому выражению. Моя фамильная гордость вспыхнула при этих словах.
- Бездна может оказаться не столь большой, как вы думаете, - сказал я холодно. - Мы не бродяги, хотя и живем в этом глухом углу. Я благородного происхождения по отцу, а мать происходит из рода Бучэн. Я должен заверить вас, что нет столь огромного неравенства между нами, как вы, по-видимому, думаете.
- Вы не понимаете меня, - ответил генерал. - Это мы не сможем приблизиться к вам. Имеются причины, по которым моей дочери придется жить и умереть одинокой. Жениться на ней не в ваших интересах.
- Но, позвольте, сэр, - настаивал я, - мне лучше судить о своих собственных интересах и выгодах. Если вы видите причину только в этом, то все делается совершенно простым, ибо, заверяю вас, единственная цель моя добиться, чтобы девушка, которую я люблю, стала моей женой. Если то, что вы сказали ваше единственное возражение против брака, вы, конечно, сможете дать согласие, ибо любое испытание или опасность, которую я смогу навлечь на себя, женившись на Габриель, не имеет для меня абсолютно никакого значения.
