У порога маму догнала Нюрка.
— Тетя, что вы наделали?! Они же клятву давали! — испуганно зашептала она. — От Скробляцкого леса будут ползти на животе…
Но было уже поздно. Богомолки видели, как мама лила молоко в кашу. Поступок мамы их ошеломил. От возмущения они некоторое время не могли вымолвить слова. Затем разом, как по команде, подхватились, быстро разобрали свои узелки. Старшая забормотала заклятье:
Яко исчэзает дым от вэтру,
Яко тает воск от лыца вогня,
Тако да погыбнут бэсы
От лыца любящего бога!
Фу-фу, сатана, сгинь!..
— Фу-фу-фу! — по три раза с отвращением дунули на маму, на отца, на нас с Володькой остальные бабы и, брезгливо обходя плиту, гуськом потянулись на улицу.
Растерянная мама, опомнившись, плюнула нам с Володькой в глаза и стала торопливо протирать их фартуком, словно богомолки облили их отравой. Но этого ей показалось недостаточно. Она выхватила из сундука венчальную свечку, чтобы накапать воску на дверную ручку.
— Не поможет! — авторитетно объявила Нюрка.
— Ты думаешь? — Перепуганная мама совсем потеряла голову.
— Если бы вы раньше закапали! Нужно, чтобы они сами сняли проклятье.
Мать бросилась вдогонку за бельчанками.
— Да погодите же вы, другой вам сварю, невелика беда! — униженно молила она их за дверью. — Вернитесь, разве можно не евши, лю-уди?!
— Оставь, черт их бери! — гаркнул отец. — Не проси, раз они с ума спятили, как их дурной Альяш! Я бы им мазута, каким соломорезку смазываю, в кастрюлю наложил!
Мама не послушалась. Но как она ни унижалась, как ни умоляла вернуться, спать бельчанки легли во дворе под нашей грушей.
Мама долго не находила себе места.
— Испортят они нам детей проклятьем, вредные! — жалобно говорила она отцу, глядя на него с надеждой.
— Выкинь из головы, глупость все это!
— Ой, не скажи! Если бы хоть одна это говорила! — так и этак проверяла она на муже свои сомнения. — Подумай, сколько их было, и каждая бросила по такому слову!
— Тьфу! Заладила свое… скоро и сама начнешь верить! Манька, выкинь это из головы, займись делом, брехня все это!..
— Пра-авда?! — Голос мамы еще дрожал, но глаза уже светились. — Говоришь, не будет ничего?!
— Ты как малая, ей-богу!..
Их обоих теперь стало занимать другое: что делать с кашей? Сами поужинали. Оставить до утра — прокиснет. Вывалить свиньям — каша на молоке, жалко и грешно…
В это время Нюрка вернулась от богомолок и успокоила:
— Ну, слава богу, они, кажется, про вас совсем забыли!
— Да уж будь что будет! — вздохнула мама. — Нюрочка, золотце, ты молодая, съешь эту кашу, чтоб не пропала!
