— Ух ты-ы, какая тяжелая! — подивился Чернецкий, взвешивая торбу в руке. — Вы, дядька Альяш, буланчика своего, поди, чистым овсом кормите да еще и фунт соли подсыпаете, то-то он гладкий такой!
Старик слез с облучка, засуетился:
— Ты погляди!.. Как же это она, холера, вывалилась?! Под собой все время держал!.. А-а, в одну торбу маслят наклал оси смазывать и сел на них, а про эту забыл!..
Он развязал узел, и Чернецкий обомлел, увидев в торбе столько денег.
— В Вильно собрался, — разъяснил старик. — Надо в церковь на окна заказать эти… (хотел сказать: «витражи», да забыл слово). Двести верст туда. Долго придется тащиться — пять или десять дней…
Кажется, совсем просто поделить двести на пятьдесят верст, которые в сутки может сделать подвода, но ему эта арифметика была не по силам. Все еще пораженный содержимым мешка, Чернецкий заметил:
— А вы туда велосипедом, дядя, махнули б! За два дня наши хлопцы добираются.
— Нехай уже гицли[9] на нем ездят! — Альяш уже завязал узел да вдруг снова размотал веревки. — Бери себе три горсти за то, что сказал! — шепнул старик, будто их кто мог подслушать на поле.
Чернецкий растерялся:
— Что вы, дядя Альяш! Не нужны мне ваши деньги, что мне с ними делать?!
— Бери, бери, — тоже растерянно, пряча глаза, уговаривал Альяш, расчувствовавшись. — Хату покроешь гонтом. Иди черепицей… В Стоках, под Свислочью, теперь добрую делают, никакой ветер не страшен ей, дырочки специальные для проволоки проткнуты.
Случилось это уже после того, как Альяш вознесся на вершину славы и подобрел настолько, что характер его стал меняться.
Богатство его растрачивалось безалаберно. Закупались огромные распятья с позолоченными цепочками. У купцов Альяш набирал центнеры свечей, серебряные паникадила, всевозможную церковную утварь, всегда дорогостоящую. Накупал сотни молитвенников с аршинными буквами, чтобы их могли читать старики.
Была даже послана делегация в Почаев — купить в окладе из чистого золота икону Журовичской божьей матери на груше, а в чистом жемчуге икону Неопалимой Купины — против пожаров.
Монах пообещал за два пуза золотых царских монет доставить из Ерусалима один из гвоздей, которым был распят Христос, и старик начал собирать монеты для приобретения этой реликвии.
