Мишке, наверное, больно… и тут у Фридера появляется идея. Ему нужно заплакать. Как следует заплакать. Когда он плачет, бабушка всегда вихрем мчится к нему. И утешает. И играет с ним. Фридер старается выжать из глаз слёзы… Но ничего не получается! Из глаз не выдавливается ни слезинки. А они нужны позарез!!
Фридер делает глубокий вдох, крепко зажмуривается и начинает тихонько хныкать. Слёзы не показываются, он хнычет слишком тихо, это ясно.
Фридер перестаёт выдавливать из себя слёзы и размышляет. Слёзы — это вода, а вода есть у него во рту. Это слюни. Их огромное количество. Слюни — они ведь почти как слёзы, правда? Фридер широко разевает рот и навешивает капли слюны себе на щёки. И около глаз. И на подбородок.
И ещё одну большую порцию плюхает на нос. Отлично! Теперь у Фридера всё лицо в слюнявых слезах. Осталось просто изобразить плач. И он принимается хныкать: «Ы-ы-ы-ы!» А потом погромче: «Ы-Ы-Ы-Ы!»
Немножко похоже на собаку, которой наступили на хвост. А ещё немножко похоже на Фридера, которому не с кем поиграть в воскресенье.
— Внук! — кричит бабушка. — Играй потише, не то дом обрушится!
— Я вовсе не играю, бабушка! — кричит Фридер в ответ и усердно наносит на щеки новые слюнявые слёзы. — Я плачу!
И он издаёт прекрасное, замечательно громкое хныканье.
— Плачь потише! — кричит бабушка. — Я сплю, ты же слышишь!
— А мне надо плакать, ты же слышишь! — вопит Фридер в ответ, хихикает, слушает и ждёт… Сейчас бабушка явится, вот сейчас. Но бабушка не приходит. Она храпит. Фридеру всё хорошо слышно. Плач не помог, это ясно.
И Фридер возмущённо верещит:
— Глупая, глупая, глупая бабушка!
Он хватает мишку и дёргает его за лапу. И за другую. И за третью. А потом щиплет его за нос. Примерно так, как ущипнул бы бабушку… И тут мишкин нос внезапно рвётся и из дыры сыплются опилки. Они жёлтые, и их очень много. Они сыплются на Фридера.
Фридер испуганно смотрит на них. Он этого не хотел. Мишка! Теперь он испорчен и истекает опилками… они как мишкины слёзы. Только льются из носа. Мишкино брюхо всё засыпано ими. И Фридеровы штаны тоже.
На полу уже целая куча опилок. А мишкин нос совсем сдулся.
Тут Фридер начинает жалобно подвывать, сначала тихо, а потом уже по-настоящему. Тут в дверях появляется бабушка, сна у неё ни в одном глазу.
— Ха! — восклицает она. — Он ещё и игрушки ломать взялся!
Но больше бабушка ничего не говорит. Она хватает Фридера, хватает мишку и тащит обоих на кухню.
Фридер сразу замечает: там накрыт стол. На нём пирог и какао.
