Теперь Берт мог осмотреть ранение. Увиденное удивило его и вселило надежду. Пуля попала в большую медную пуговицу макинтоша. Мягкая медь приняла удар на себя и пуговица полностью впечаталась в тело доктора Морта. Похоже, было сломано ребро и, возможно мечевидный отросток грудины. Берт чувствовал под пальцами гладкую медь в ране, будто пуговица стала новой диковинной частью его тела.
— Вы швея? — спросил Берт.
— Да, делаю паруса для рыбацких баркасов. — Она кивнула в сторону куска ткани на полу.
— Тогда у вас должны найтись нож, игла и нитки.
Мэри извлекла из-под машинки жестяную коробку от конфет, некогда расписанную яркими красками, поблекшими от времени. После недолгих поисков девушка достала из нее большую иглу и толстую нить. Нож нашелся рядом с печкой.
Берт изучил инструментарий, которым ему предстояло работать, и вздохнул. В квартире в Ист-Энде у него остался прекрасный набор инструментов, на его вкус даже слишком хороший — но инструменты были настоящей страстью Мясника. Впрочем, об инструментах и вообще квартире стоило забыть. Как и обо всей прошлой жизни. Он внезапно пожалел, что представился Мэри своим настоящим именем.
В этот момент проснулся, задремавший было в тепле, Кей и громким плачем недвусмысленно сообщил, что он проголодался. Берт оказался предоставлен самому себе.
Первым делом он постарался поддеть ножом пуговицу. Работать пришлось в неудобной позе, с прижатым к груди подбородком и при плохом освещении, но, как ни странно, боль почти не мешала. С третьего раза пуговица поддалась и зашевелилась в ране. Но вместе с этой удачей вернулась и боль. Берт откинулся назад, чтобы отдышаться. На еще не просохшем после вынужденного купания в Темзе лбу, выступил холодный пот. Пришлось в раненную руку взять иглу и помогать ею. Должно быть, со стороны он выглядел очень неприятно: окровавленный человек, копающийся в собственной груди ржавыми инструментами. Но никому в этой комнате сейчас не было до него дела.
Наконец пуговица с застрявшей в ней пулей была извлечена. Стиснув зубы, Берт ощупал свежую рану, в поисках фрагментов костей. Так и есть: чуткие пальцы хирурга быстро нашли маленький отломок грудины. Не беда, прожить без него можно. Дальше пришел черед руки. Сжимая зубы, Берт грубыми стежками стянул самые крупные раны, нанесенные ищейкой.
Теперь стоило подумать об антисептике. Без этого почти наверняка завтра к вечеру его ждала горячка, а не за горами и мучительная смерть. Именно так говорил профессор Листер в университете: «Горячка и мучительная смерть, господа!»
