Тот же джип «Инфинити» снова пересёк ему дорогу, свернул перед магазином в глубь двора и остановился. Из машины, озираясь по сторонам, вышел Юркин сосед по подъезду Пётр Борисович Бугровский, богач и, как судачили в доме, бандит. Зачем-то высоко поднял воротник пиджака, и, делая вид, что Юрку видит первый раз в жизни, побежал через Первую Останкинскую. Странно, думает наблюдательный Юрка, чего это он не свернул в наш подъезд, а двинулся в глубь двора? При этом убыстряя шаги, оглядываясь, и, судя по всему, страшно боясь, что его узнают. Юрка пожал плечами: ну и домик у них, сплошь тайны Мадридского двора!
На пути из «стекляшки» его чуть не задавил красный открытый «феррари», из которого долбал на всю катушку раздирающий мозг рэп. Машина разразилась презрительным рёвом клаксона, напугала. Юрка оступился от неожиданности и чуть не упал, загремев пивными бутылками. В кабине сидел молодой богач с тринадцатого этажа по имени Лёха. Левой рукой он держал руль, а правой обнимал голые плечи красивой девушки из третьего подъезда их дома.
Её имени Юрка не знал, но слышал, что папаша купил ей квартиру, из которой выехала популярная актриса и телеведущая. Актриса постоянно скандалила с мужем, и многие были свидетелями, как он кидал из окна ночной горшок, угодивший точнёхонько в лобовое стекло её «лексуса».
Лёха кинул на Юрку взгляд, в котором читался такой вот месседж:
— Ты лох с кошёлкой, хоть и Гагарин. Уступай дорогу, знай своё место!
Этот взгляд испортил Юркино настроение, кому хочется сознавать себя лузером?
Глава 2
Наташка. Не родись красивой
1.
Наташка Васнецова докрашивала стенку в подсобке «Продмага», где работала пятый месяц продавщицей. Ночью тут взорвалась трехлитровая банка с просроченным томатным соком и хозяин магазина Ахмет, свалив всё на неё, потребовал, чтобы она делала ремонт за свой счёт.
Наверняка, он не был бы столь строг и категоричен, не тресни его Наташка три месяца назад в глаз, когда он полез к ней под юбку. Взял и полез, без всяких эмоций, объяснений, как будто Наташка — его безгласная собственность или овца, и должна трепетать от радости, что этот черномазый обратил на неё внимание!
Для Ахмета та затрещина была серьёзным уроком и ценным опытом. До этого момента он достаточно примитивно воспринимал московскую жизнь. В его представлении русская женщина должна была безмолвно и с придыханием сносить все его желания и даже опережать их. Так, во всяком случае, было все двадцать лет, что он работал в московской торговле, приехав сюда из Дагестана. Никогда за эти годы русские девушки, даже самые красивые, получавшие от него зарплату, не отказывали ему ни в чём, удовлетворяя самые смелые его фантазии. Не то, что ударить, Боже упаси, слова сказать боялись, и он мог делать с ними всё, что угодно, разве что не на тот свет отправить.
