Мы закончили съемки в Коктебеле за 8 дней. Потом еще два дня снимали в цирке на Цветном бульваре.
И все же один конфликт у нас с Гурченко произошел. Уже в самом конце съемок, когда остался один съемочный день.
Люся хотела, чтобы в фильме полностью звучали все четыре ее песни, а я с самого начала предупредил, что две песни будут полностью, в начале и конце фильма, а остальные две фрагментарно, так как в середине картины тормозить сюжет 3х-4х минутной песней нельзя, у нас ведь не фильм-концерт, а художественный фильм и у него есть свои законы, особенно драматургические, ломать которые очень опасно. Гурченко вроде согласилась тогда со мной, а перед заключительной съемкой вдруг опять заявила, что в фильме должны быть все четыре песни полностью. Я опять стал ей объяснять свою позицию, но она и слушать меня не хотела, обиделась и отказалась от последней досьемки в павильоне «Мосфильма».
Тем не менее я ей сказал:
– Когда передумаешь-звони. Мы ждем.
Проходит неделя, вторая, третья – не звонит. В начале четвертой я поехал к Аллахвердову и начал с ним издалека разговор.
– Серж, – сказал я, – «Бабник» многократно возвратил вложенные тобой в этот фильм деньги. Ты согласен, что «Морячка»
тоже должна продаваться не хуже «Бабника»?
– Согласен, – сказал Серж. – Тем более с Гурченко...
– В том-то и дело, что с ней у нас может фильма вообще не быть. Ждем уже три недели, а можем прождать и год...
– Что ты предлагешь? – спросил Сергей.
А я уже принял твердое решение и говорю ему:
– Надо заново снимать этот фильм с другой актрисой. Всего каких-нибудь 10 дней и 200000 рублей. Зато все будет прогнозируемо. Думаю, я на этот раз уговорю Муравьеву. Фильм с ней будет смешнее и добрее...
Короче, я убедил Сергея. И как только эта ноша ожидания звонка Гурченко спала с моей души она мне тут же позвонила. Я уверен, что телепатически она приняла от меня сигнал и поняла, что может проиграть. И как потом сказал мне Костя – это впервые было с ней, что она пошла на попятный.
Она позвонила и спрашивает:
– Толя, чего мы ждем, почему не снимаем?
Я говорю:
– Ждем твоего звонка.
– Ну вот я позвонила.
– Значит завтра снимаем, – сказал я.
Когда потом мы были с «Морячкой» на фестивале в Тольятти и сидели вместе со зрителями в зале, слушали, как зал воспринимает картину, Люся мне сказала:
– Да, песня бы здесь затормозила сюжет, ты прав.
То же самое она написала мне на своей книжке «Аплодисменты» – «Толе на память. Ты был прав». Что-то в этом роде.Искренне она признала свою неправоту или нет, я не знаю.
