Нагибаться не пришлось, притолока была высокая, сработанная под немаленький мельников рост. В горнице было полутемно (оба окна занавешены чистыми тряпицами), пахло сушеными травами и свежим бельем. Мимолетно глянув вверх, Ольга, к своему удивлению, обнаружила, что там зияет узкая продолговатая дыра: матицу, толстое бревно, на котором держался потолок, выворотили напрочь, а рядом с дырой виднелся толстый кол, забитый меж разошедшимися досками. Пожав плечами, она шагнула внутрь, огляделась, глаза привыкали к полумраку.
Рядом с порогом стояла крынка с водой. У противоположной стены, на постели, звучно пошевелился человек, оттуда послышался слабый голос:
— Спасибо, барышня…
За спиной Ольги раздался голос проводившего ее сюда юного посланца — азартный, дрожащий от непонятного возбуждения, исполненный, казалось, жгучей надежды:
— Дяинька Сильвестр, позволь, я те напиться подам… Жажда мучит, поди… А, дяинька…
— Цыц! — прозвучал неожиданно сильный и резкий окрик. — Миколка, цыц! Не по себе дерево рубишь, мелкота… Пошел вон сей же момент, а то… Кому говорю? Я еще живой пока, смотри, хлебало завидущее… Ну?
Мальчишка проворно юркнул в дверь и громко захлопнул ее за собой. Мельник пошевелился:
— Водички бы…
Подхватив крынку, Ольга без колебаний подошла к постели. Насколько ей удалось рассмотреть, мельник, много лет державший всю округу в почтительном страхе, выглядел хуже некуда: лицо невероятным образом иссохло, так что кожа обтянула скулы, челюсти, подбородок, ястребиный нос стал узким и заострился, рот провалился. Почти ничего не осталось от кряжистого, сильного, уверенного в себе человека, с которым она виделась не далее как позавчера, словно его подменили самым чародейским образом. Но голос был прежний, знакомый, звучный и властный, почти не подъеденный хворью.
Из-под одеяла в цветочек вынырнула худая голая рука с обтянутыми кожей крючковатыми пальцами, больше похожими на гвозди, — бог ты мой, и это та самая широкая ладонь, что позавчера так уверенно покоилась на крученом поясе?!
Мельник глотал воду жадно и громко, добрую половину проливая на одеяло. Ольга кинулась было помочь, но Сильвестр так зыркнул в полумраке, что она остановилась.
— Чего уж теперь… — сказал он, словно бы в оправдание. — Эти — там?
— Вся деревня, наверное, — сказала Ольга.
Мельник уронил руку с пустой крынкой, разжал пальцы, и крынка, жалобно погромыхивая, укатилась под кровать.
— Дуралеи, — обронил он с нескрываемым презрением. — Не было разговоров, что самое время клад искать?
