— От меня проблемы, значит? Прибить меня надо было? А кто все эти дни шиковал на мои деньги? Не думаю, что ваших серебряков хватило бы даже на один ужин в обычной таверне, я уж не говорю о вчерашнем! Кто заказал три бутылки этой…, - я замешкалась, — прелести? Она дорогая, собака. У меня теперь денег нет, совсем. У вас вчера шикарный ужин был, спали в лучших номерах. Так что тебе не нравится?
Не стоило мне про номера говорить. Против воли запылали щёки, а по позвоночнику пробежали мурашки.
Харен тоже что-то вспомнил, потому что он так запылал, что дым из ушей повалил.
— Не нужны нам твои деньги! Девка! Ты кто вообще такая, чтобы на меня кричать? Я тебя быстро как капусту нашинкую!
— Не нужны мои деньги? Ага! Стоило мне сказать, что у меня больше нет, так я теперь не нужна, да? Говоришь, что нашинкуешь меня? — тут я злобно ухмыльнулась, зажигая в руке огненный шарик. Не такой, как я создала при встрече с магом, а большой, размером со злополучный кочан капусты. — Ну, давай, попробуй!
Я встала в боевую стойку. Ну я так подумала, что это боевая стойка. Не знаю, как это со стороны выглядело, но быстро узнала. От наёмника. Он громко рассмеялся, доставая свою секиру.
— А что мне пробовать? Ты и пикнуть не успеешь, как на тот свет отправишься!
Это была последняя черта, преодолев которую я перестаю тебя контролировать.
— Говоришь, пикнуть не успею, — зловещим шёпотом произнесла я, — а кто сказал, что я пищать собираюсь?
С этими словами я прицелилась и запустила огненный шарик в Харена. Последнее, что я помню, это стена изо льда, приявшая на себя удар мой атаки и белый пар.
Ругаясь, на чём свет стоит, я мыла посуду. Мои спутники где-то неподалёку тоже были заняты: маг чистил столы, а наёмник натирал пол. Это было бы довольно милое зрелище, если бы они не бросали на меня таких злых взглядов. А собственно сами виноваты. Довели меня. Особенно тот чёрненький, с голубыми глазками, которые так и зыркают на меня из-под смоляных волос.
Не люблю мыть посуду, особенно за чужими. Грязные тарелки с остатками еды вызывали у меня такое раздражение, что я была готова всех их разбить. И вообще. Было стойкое желание что-нибудь разломать, поджечь, испортить, разнести в пух и прах. Но я не могла. Приходилось, скрипя зубами и ругаясь, мыть эту грязную посуду.
Так почему же я здесь? Ответ прост. Нас заставил хозяин этого замечательного заведения горбатиться на него. Почему мы не возражали? Возражали! Ещё как! Нашему негодованию не было предела, пока нам не выставили счёт в пять золотых за испорченное имущество.
