Обычно собаки, какими бы дикими они ни были, не кусают руку, которая их кормит. Однако Дурик, названный так, поскольку у него с самого начала было не все в порядке с головой, грыз сейчас нечто, весьма похожее на человеческую конечность. Баро, его огромная подруга, тоже держала в пасти добычу. В лучах раннего утреннего солнца было отчетливо видно, что это голова пожилого бородатого мужчины.
Девочка закричала, узнав Циноро, вожака их kumpania, которым сейчас завтракали собаки. Она вопила довольно долго, прежде чем поняла, что никто не выскакивал из пестрых кибиток, разбросанных по небольшой поляне. Крик ребенка мог бы услышать даже глухой, не говоря уже о людях, привыкших мгновенно реагировать на любой сигнал тревоги. Девочка должна бы была сразу понять, отчего никто к ней не бежит. Ее обоняние было достаточно тонким, чтобы она, не забираясь внутрь, могла ощутить скверный запах крови и фекалий, исходящий от кибиток. Только вот малышка сейчас плохо соображала, точнее, не воспринимала вообще ничего, потому что ударилась в панику, когда поняла, что здесь нет никого, ни одной живой души.
Девочка помчалась к ближайшей кибитке, одной из самых больших, поскольку она принадлежала Любичке, chovexani клана, которую сильно уважали за ее магические способности. Но бедняжке сейчас же стало ясно, что магия на этот раз ничем не помогла этой женщине. Девочка уставилась на искалеченное тело самой сильной личности из всех известных ей, и ее пробрала дрожь.
Ребенку стало страшно не только из-за того, что убийца колдуньи мог вернуться и расправиться с ней самой. Накануне Любичка накричала на нее из-за любимой блузки, порвавшейся при стирке. Теперь у девочки не было никакой надежды вымолить у ведьмы прощение. Ей казалось, что нет ничего страшнее, если душа кого-то могущественного переселяется в иной мир, затаив на тебя зло. Любичка могла бы отправить в мир живых сильного mulo, мстительного духа, который разыскал бы всех, кто обидел ведьму при жизни.
Спотыкаясь, девочка выбралась по лесенке из кибитки Любички и в ужасе огляделась по сторонам, высматривая мстительного mulo, после чего ее охватило смятение. Она принялась спешно отдергивать пологи повозок, но во всех лежали лишь мертвые тела. Лихорадочный осмотр утвердил ее в мысли, что в живых из всей kumpania осталась только она сама и собаки. Девочка в изнеможении упала рядом с костром, заливаясь слезами и дрожа от потрясения. Даже потом, когда она с присущей ей быстротой восстановила силы и немного успокоилась, ей не пришло в голову умыться или, например, поискать ценные вещи. Она была уже достаточно взрослой, чтобы знать, как полагается поступать с мертвецами. Кроме нее здесь некому было провести обряд.
