— Я понял! — умоляюще пролепетал Щеткин. — Я правда ненадолго!
Спустя секунду мужчины остались вдвоем и некоторое время просто смотрели друг на друга. Первым, вспомнив о предупреждении строгой супруги Турецкого, спохватился Петр Ильич:
— Саня, твоим делом от МУРа я занимаюсь…
— Нашли что-то, хоть какие-то зацепки? — тихо поинтересовался тот.
— Нет пока…
— А-а-а… Слушай, ты куришь?
— Нет, у меня ведь легкие слабые после ранения…
— Вот черт! — почти простонал Александр Борисович. — Давай так: я тебе что знаю расскажу… Значит, первое: девочка эта была под гипнозом, точнее, зомбированная… Бомбу привела бы в действие в любом случае.
— Почему так думаешь?
— Сама сказала…
— Значит, история с братом точно блеф, — покачал головой майор. — А цель террористов непонятна. Ни политических, ни каких-то иных требований… дурдом!
— Тупик… — отозвался Александр Борисович и на мгновение прикрыл глаза.
— Что с тобой? — испугался Петр Ильич.
— Нет-нет, ничего, просто голова почти не варит…
— Я, пожалуй, пойду. — Щеткин поднялся со стула, на краешек которого присел после ухода Ирины Генриховны, и только тут спохватился. — Слушай, чуть не забыл… Твое? — Он извлек из кармана каменного черного божка. — Нашли, между прочим, на тебе… То есть на твоей куртке…
— Гадкий какой… — поморщился Турецкий. — Зачем мне такая пугалка?.. Нет, не мое, конечно… Похож на какую-то восточную ритуальную фигурку… — Александр Борисович слабо улыбнулся. — Может, это он меня и спас, что-то вроде талисмана, а?..
— Может…
— В таком случае оставь его мне, Петь, вдруг еще раз поможет?.. Кстати, ты его как добыл?
— Вообще-то, честно говоря, спер у Колокатова, — признался Сэр Генри. — Из вещдоков… Хотел вернуть как можно быстрее!
— Нет уж, оставь! Обойдется Колокатов… А что, Костя Меркулов его в следственную бригаду ввел?
— Кажется… Нуда, ввел, но главный не он, кажется, а этот… Как его…
— Померанцев?
— Не-а, иначе как-то…
— Поремский?
— Точно, он. Митька у него вроде помощника… Так я пойду, Сань…
— Держи меня в курсе, Сэр Генри… лады?
— В курсе чего? — Вопрос произнесла объявившаяся вновь в палате Ирина Генриховна.
— Ириша…
— Ладно-ладно, молчу! Ты, Шурик, и впрямь неисправим.
Она вздохнула и неожиданно улыбнулась майору:
— А почему вы Сэр Генри все-таки?
— Это все Саня, — смутился Щеткин. — Мы в колхозе были, на картошке, там один пес, здоровый, как собака Баскервилей, меня невзлюбил… А ваш муж однажды от него меня спас… Как вмажет ему по морде томом Конан Дойла. Словом, с тех пор я и стал Сэром Генри…
