Лёнька. Милый мой хороший любимый братик Лёнечка. Как же я рада тому, что ты у меня такой ленивый лентяй! Спасибо тебе, Лёнечка. Спасибо!
В прошлом году, как я помню, разряжал новогоднюю ёлку Лёнька. Мишка был уже в армии, я убежала кататься на санках, а Лёнька убирал игрушки. Но ему, видимо, некогда было. Куда-то он спешил. Вот и покидал Лёнька в ящик с игрушками всё, что висело на ёлке. А сейчас мы с Сашей это нашли.
Мы разобрали всю коробку, достали оттуда всё-всё, боясь что-нибудь пропустить. Нам удалось найти шесть завёрнутых в фольгу грецких орехов и двенадцать конфет. Причём не соевых, а настоящих, довоенных конфет «Мишка на севере».
А я подумала, что когда Вова умирал от голода, еда лежала от него в двух шагах. Если бы мы нашли эти конфеты тогда, возможно, он сейчас был бы жив. Ему ведь всего пяти дней не хватило. Как обидно.
При свете коптилки мы с Сашей нарядили нарисованную ёлку настоящими игрушками. Потом же начался праздник. Мы встречали Новый Год. Назло фашистам, встречали!
Открыли бутылку пива, и выпили по половине стакана. Ни я, ни Саша пиво раньше не пробовали. Обоим нам оно не понравилось, но о том, чтобы его выбросить и речи не было. Ведь пиво — это не вода. Думаю, по питательности оно не сильно уступает дрожжевому супу, который нам в школе дают. Тот тоже жидкий, одна вода. Пиво придётся выпить. Причём сегодня выпить, иначе за ночь оно обязательно замёрзнет в бутылке.
Я поставила вариться сладкую землю, а Саша расколол два грецких ореха. Конечно, они давно высохли, но мы всё равно съели их. Студня мясного поели. До войны я такую дрянь, как этот студень, в рот ни за что бы не взяла. А сейчас кушала с удовольствием. И ещё бы съела, если бы было.
У нас очень хороший праздник получился. В комнате около буржуйки стало тепло. Мы с Сашей сняли с себя кофты, оставшись в рубашках, а я причесалась и даже нарядилась немного. Я надела золотые серёжки, которые мне баба Таня подарила. Впервые в жизни надела настоящие взрослые серёжки. До этого у меня только детские были, почти игрушечные. А сегодня вот и настоящие надела. Наверное, я глупо выглядела. Ведь верхняя одежда на мне вся была Сашкина, из которой он вырос. И штаны и рубашка — его. Да ещё и подстрижена была как мальчик, причём неровно. Но при этом — золотые серёжки в ушах. Подошла к зеркалу полюбоваться на себя, а из зеркала на меня худой рыжий мальчишка смотрит. Н-да, ну и видок. Точно, мальчишка-неряха. Причём этот идиот зачем-то женские серёжки себе в уши вставил. Хотела было надеть платье, но передумала. Всё же, прохладно у нас, если от печки отойти. Так буду ходить, наплевать, что Сашка улыбается при виде меня. Он сам, кстати, и виноват. Это он так криво подстриг меня.
