Мы с Сашкой по карте смотрели, где бои идут. Из газет названия занятых фашистами деревень вычитывали и на карте Ленобласти отмечали. Там расстояние всего километров двадцать шириной получается. Даже я дошла бы за день. Даже по лесу. Даже под дождём. Но наши пройти эти несчастные двадцать километров не могут уже больше месяца.
Впрочем, фашистам до Ленинграда ещё меньше идти осталось. Они прошли от самой границы, но вот эти последние километры пройти как раз и не могут. Хотя бои, кажется, идут непрерывно.
Вот дедушка Кондрат и решил печки ставить. Если отопление пропадёт, нам совсем худо станет. Он это столь важным делом считал, что даже на тушёнку расщедрился. Мастер был хороший, но работать соглашался лишь за еду, за деньги не хотел.
Да, деньги как-то стали терять свою ценность. Магазины по большей части стоят пустыми. Про еду я молчу, купить что-то помимо хлеба с каждым днём становится всё труднее и труднее. Того же керосина достать ну совершенно невозможно.
А керосин нужен. Керосин — это освещение. Без нашей коптилки мы бы измучались. Ночью в комнате темнота абсолютная. Окна плотно-плотно занавешены одеялами. Светомаскировка. Пока окна не занавесишь, свет зажигать нельзя. С этим очень строго. Специальные патрули по улицам ходят. Следят, не выбивается ли где из окна полоска света.
И не было бы у нас коптилки, пришлось бы свечами пользоваться. А они и неудобные и света от них меньше. Вон, мама Кругловых не достала керосин, когда его раздавали в сентябре, так теперь Сашка с Вовкой в туалет ночью со свечкой ходят. Что они станут делать, когда свечки у них закончатся — ума не приложу. Лучину зажигать, наверное. Свечей в продаже тоже нет.
Да, продуктов в магазинах нет. Но вот спички есть. И соль есть. Продаются просто за деньги, без карточек и без ограничений. Как в мирное время. Так что в этом вопросе дедушка Кондрат в лужу сел.
А вот с продуктами он угадал, спору нет. Говорит, что свою квартиру он забил крупой, сахаром и консервами под самый потолок. Все свои сбережения на продукты ещё в июле извёл, когда они без карточек продавались. Он, я знаю, даже к нам приходил. У мамы ещё денег просил. Обещал потом продуктами отдать.
И всё успокоиться не может никак. Продолжает готовиться к зиме с упорством истинного хомяка. Сегодня вот тоже, приехал, узнал, что все карточки, кроме хлебных, у нас не отоварены и жутко раскричался. А что вы сидите, кричит. Нет в ближайшем гастрономе — идите в другой. Нет и там — идите дальше! Нельзя сидеть!
