Вошли двое - низенький, плотный мужчина и высокая женщина. Вслед за ними ворвалась, навалилась в проем жуткая ноябрьская темень, и Вера поспешила захлопнуть дверь.
Гости прошли в дом. Женщина села у печи на табуретку, а мужчина сбросил кожаное пальто и устроился на корточках у печного устья. Он повернулся на свет и медленно провел лицом вслед лампе, которую Вера поставила на стол. Его квадратное лицо с небольшими усиками и глазами навыкате оставалось сердитым, и трудно было представить его другим.
- Где Джиджива? - спросил он, дернув подбородком в сторону Веры. Далеко?
- Джиджива-то? - Вера почему-то стеснялась этих людей, ворвавшихся к ней в дом. Она ждала сегодня сына, он два дня назад ушел к Верхнему озеру смотреть лес для химлесхоза, и беспокойство за него мешало ей сосредоточиться. - Да далеко, километров сорок.
- О Господи! - сказала женщина, и Вера повернулась к ней.
Она не разглядела лица женщины, да и неловко ее было рассматривать, когда саму Веру разглядывал этот сыч.
- Я отсюда не двинусь! - зло выкрикнула женщина. - Слышишь? Хватит с меня! Хватит!
Она откинула рукой мокрые черные волосы со лба, и громадные глазищи блеснули на свету, будто ветром пронесло, и пламя в лампе задрожало. (Я не хочу сказать, что у Дженнифер Лопес глаза не могут иногда показаться громадными - как раз в тайге в глухое время все может быть, в том числе и глаза, но глаза Дженнифер Лопес обладают другой степенью притягательности они у нее как будто сухие от ветра, как будто ее смертельно обидели чем-то, а она не подает вида. Такая порода, видимо.)
- Как от вас ехать? Туда? - мужчина показал ребром ладони в сторону Верхнего озера. - Или нет?
- Вот уж нет, - ответила Вера. - Туда будет самая чащоба и тропы. А в обратно и есть Джиджива.
- Ага, - сказал мужчина самому себе, - значит, на развилке надо было сворачивать направо. Что это мне в голову стукнуло?
- Тебе уже три дня стучит, - отчетливо сказала женщина.
- А вы как тут, с мужиком? - по-прежнему не обращая внимания на нее, спросил мужчина у Веры.
Вера совсем растерялась от их ссоры и закивала головой:
- Ну да, мужик мужиком...
- Молочка-то нет? А? Хозяйка? - Он сидел все так же на корточках и забрасывал Веру вопросами, как камнями.
Она вышла в сени и слышала сквозь дверь, как кричит женщина и, ей в ответ, кричит мужчина. От их крика у нее дрожали руки, она пролила молоко.
- Не к добру, Господи... - прошептала она, - ох, не к добру...
