А подъ всероссійскій аккомпаниментъ дезертирства, измѣны, подлости, убійствъ, и воровства глава правительства Керенскій безъ устали произносилъ жалкія, преступныя рѣчи объ углубленіи и завоеваніяхъ революціи.
И вся великая страна представляла собою какіе-то Содомъ и Гоморру болтливости, безумія, низости, разврата и великихъ предательскихъ злодѣяній.
Въ гимназіи, какъ и вездѣ, тоже образовались партіи.
Большая часть гимназистовъ подъ вліяніемъ учителей и революціонныхъ газетъ (тогда всѣ газеты были революціонныя) стояли за душку-Керенскаго, значительно меньшая, да и то несмѣло, за суроваго генерала Корнилова.
Къ послѣднимъ все рѣшительнѣе и рѣшительнѣе склонялся и Юрочка.
По всѣмъ прежнимъ внушеніямъ и симпатіямъ онъ стоялъ за свободу, братство и равенство всѣхъ людей на землѣ. Вѣдь объ этомъ писалось въ «хорошихъ» либеральныхъ книжкахъ, въ «хорошихъ» передовыхъ газетахъ, объ этомъ говорилось въ семьѣ, въ школѣ, у знакомыхъ. Но послѣ собственнаго личнаго опыта въ Москвѣ и, особенно, въ деревнѣ Юрочка сталъ догадываться, что въ дѣйствительности выходитъ не только совсѣмъ не такъ, какъ пишется въ «хорошихъ» книжкахъ, въ «честныхъ» газетахъ и какъ говорится вокругъ, а совсѣмъ наоборотъ.
Провозглашеніе свободъ привело не къ братству, равенству и согласію, а къ разъединенію, враждѣ и крови.
И Юрочку удивляло, какъ же опытные, умные, взрослые люди говорятъ и пишутъ неправду. Неужели они заблуждаются или еще хуже — обманываютъ? Но для чего же?
Юрочка всего этого не понималъ, терялся и сталъ думать, что въ свое время все «образуется», какъ недавно еще говорилъ папа.
Но Юрочка замѣтилъ, что этого слова папа теперь никогда уже не произноситъ, а ходитъ молчаливый, подавленный, часто вздыхаетъ и иногда пристально смотритъ ему, Юрочкѣ, съ особенной какой-то нѣжностью и печалью въ глаза, точно хочетъ что-то сказать и не можетъ.
Юрочка понималъ тяжелое настроеніе папы, но тоже ничего ему не говорилъ. Никому не хотѣлось разбереживать наболѣвшую рану.
И въ домѣ у нихъ, какъ и у всѣхъ знакомыхъ и родныхъ, въ послѣднее время все приникло, опустилось, всѣ ходили озабоченные, удрученные, всѣ чего-то ждали, какого-то несчастія. Даже его маленькія сестренки, обыкновенно шаловливый и бойкія, стали значительно сдержаннѣе.
Послѣ неудачнаго похода войскъ генерала Корнилова на Петроградъ, когда самъ верховный главнокомандующій и его ближайшіе сподвижники были объявлены правитель-ствомъ Керенскаго врагами народа и заключены въ Быховскую тюрьму, казалось, что гроза надъ русской землей вотъ-вотъ должна разразиться.
