Юрочка увидѣлъ передъ собою мальчика лѣтъ 13-ти въ желтомъ, замызганномъ, короткомъ полушубкѣ, туго перетянутомъ по таліи узкимъ, чернымъ ремешкомъ.
Штыкъ его винтовки, по-фронтовому, по всѣмъ правиламъ устава поставленный къ ногѣ, торчалъ высоко надъ головой его обладателя.
Изъ-подъ лисьяго рыжеватаго треуха выглядывало застѣнчиво-улыбающееся, раскрас-нѣвшееся, бѣленькое, круглое, въ ямочкахъ личико.
— Ты зачѣмъ же опять здѣсь? — стараясь быть строгимъ, допрашивалъ Волошиновъ.
Партизанъ, стоя на вытяжку, снизу вверхъ взглядывалъ на гиганта, хотѣлъ быть серьезнымъ, но тогда, какъ на длинныхъ рѣсницахъ его наивныхъ, голубыхъ глазъ дрожали жемчужныя слезы, все личико его улыбалось, замѣтнѣе выступали на щекахъ ямочки, пунцовыя губы шевелились, обнажая бѣлые, рѣдкіе зубы. Видимо, онъ конфузился.
— Да я... Тамъ нечего было дѣлать... Я и...
— Знаю тебя, Витя, знаю... Все врешь. Это уже не впервой. Тутъ тебѣ нечего дѣлать. Сейчасъ же ступай на кухню. Иначе взводному доложу. Онъ съ тобой поговоритъ по- своему...
— Слушаю. Взводный меня видѣлъ и ничего. Ей Богу, ничего... Я и...
— Взводному теперь не до тебя. Онъ и не замѣтилъ, а замѣтитъ — влетитъ. Сколько разъ тебѣ влетало?!
— Я и иду сейчасъ... съ тою же конфузливой улыбкой, поводя искривившимися, красными губками, отвѣтилъ Витя.
— Ну, иди, иди, да скорѣе, пока тебя не увидали...
Витя, отчеканивая каждый пріемъ, до смѣшного серьезно и лихо взбросилъ винтовку на плечо и по фронтовому круто повернувшись, громко отбивая шагъ въ своихъ не по росту большихъ, тяжелыхъ ботинкахъ и въ тактъ широко размахивая лѣвой рукой, замаршировалъ по досчатой платформѣ, направляясь къ только-что подошедшему со степи партизанскому поѣзду.
Волошиновъ, докуривая папироску, провожалъ мальчика задумчивымъ взглядомъ.
— Кто это? — спросилъ заинтересованный Юрочка.
Волошиновъ бросилъ окурокъ и, сплюнувъ, придавилъ его ногой.
— Да партизанъ, новочеркасскій кадетикъ, въ моемъ отдѣленіи числится, первымъ пришелъ на запись къ Чернецову. Его не принимали. Маленькій. Онъ въ слезы. Бились-бились съ нимъ, взяли, опредѣлили въ ротную кухню въ помощь кашевару. Старательный, послушный, свое дѣло дѣлаетъ, вѣчно смѣется, какъ колокольчикъ, заливается. Но какъ только въ бой и онъ въ строю. Вѣдь и сегодня онъ съ нами былъ... Я только сейчасъ припоминаю... Хоть убей, не уйдетъ изъ строя. Пробовали наказывать, ружье отнимали. Не дѣйствуетъ. Откуда-то у него всегда винтовка и полная сумка патроновъ. Какъ только онъ ее таскаетъ?!
