Теперь какая-то безпощадная, свирѣпая, беззаконная, сила лишила его всего, принадлежавшаго ему по праву и хуже, чѣмъ щенка, его, ни въ чемъ неповиннаго, выбросила изъ родного угла.
Юрочка замѣтилъ, что поднимается вверхъ по крутой, обледенѣлой Крещенской горѣ къ собору.
Идти было трудно. Ноги скользили. Онъ запыхался.
Рѣзкій, пронизывающій вѣтеръ свисталъ и шумѣлъ въ оголенныхъ, бившихся другъ объ друга вѣтвяхъ старыхъ, толстыхъ, искривленныхъ акацій, забирался подъ складки широкаго отцовскаго пальто и холодилъ тѣло Юрочки.
Деревья жалобно скрипѣли, какъ бы негодуя и жалуясь на непогоду и стужу.
Юрочку опередили трое прохожихъ съ посинѣлыми отъ холода, сумрачными лицами.
Они о чемъ-то возбужденно говорили.
Было холодно, непріютно, угрюмо и тоскливо.
Еще угрюмѣе и тоскливѣе было на сердцѣ Юрочки.
И ему такъ неопровержимо ясно и ярко въ какомъ-то холодящемъ бѣломъ свѣтѣ показа-лось, что надеждъ на лучшее у него не можетъ быть никакихъ, что онъ одинъ въ цѣломъ мірѣ, осиротѣлый, заброшенный въ кровавомъ кошмарѣ междоусобной гражданской войны, никому ненужный, безпомощный и беззащитный, как только что прошуршавшій у его ногъ сухой листъ, оторванный отъ вѣтки родимой и куда-то гонимый безучастнымъ вѣтромъ.
Онъ готовъ былъ плакать. Угнетенный духъ его искалъ зацѣпки, опоры.
Онъ поднялъ глаза.
Отсюда снизу, изъ аллеи, впереди прямо передъ нимъ отъ основанія до вершины золотыхъ крестовъ на багряномъ закатѣ внушительно и четко вырисовывалась своими прекрасными контурами и золотыми куполами стройная, величественная громада войскового собора.
Юрочка любилъ этотъ свѣтлый, опрятный, просторный храмъ, любилъ присутствовать на великолѣпно и торжественно совершаемыхъ въ немъ богослуженіяхъ.
И сейчасъ обезкураженнаго, одинокаго, упавшаго духомъ мальчика потянуло въ этотъ храмъ.
Боковымъ входомъ по каменнымъ ступенямъ широкой лѣстницы онъ поднялся наверхъ.
Западныя врата собора оказались открытыми.
Юрочка вошелъ внутрь.
Черезъ нѣжно-голубоватыя, а по краямъ разноцвѣтныя стекла огромныхъ оконъ изъ- подъ купола внутрь проникалъ свѣтъ заката; кое-гдѣ передъ иконами, потонувшими въ сгустившемся сумракѣ, какъ кроткія звѣзды, теплились одинокія свѣчки и лампады.
Храмъ былъ пустъ. Но оглядѣвшись, Юрочка увидѣлъ по угламъ храма колѣно-преклоненныя и въ молитвенномъ порывѣ распростершіяся женскія фигуры.
То были матери и родственницы недавно убитыхъ въ бояхъ юношей, пришедшія сюда излить свое неизбывное горе.
