Ода ночной рубашке | страница 39

А ведь ей так хотелось окунуться в беззаботность молодости. Хотелось снова испытать удовлетворение от того, что она кому-то нужна. Но в душе только смущение и стыд, рожденные собственным несовершенством. Конечно, она понимала всю свою непривлекательность. Да, и возраст уже не тот. По сравнению с другими, она выглядела настоящим пугалом. Но ведь в этом не только ее вина. Mon Dieu! Это вообще не ее вина! С ней просто так обращались: без должного внимания, без ласковой нежности, без трепетных прикосновений.

И вот во что она превратилась: растянутая от долгой носки и многочисленных визитов в гости к стиральной машине, обесцвеченная палящими солнечными лучами, лишенная всяких женственных украшений Футболка. Самая обыкновенная. И к тому же — старая! Порой она даже чувствовала презрение к себе. По сравнению со своими соседками: элегантными шелковыми и атласными ночными рубашечками с лентами, вышивкой, кружевными вставками и соблазнительными разрезами — она была жалкой голодранкой.

И пусть ее хозяйка всегда заштопывала дырочки, появлявшиеся то тут, то там, это не прибавляло Футболке ни капли уважения. Как уж тут вызвать интерес в ком-то другом? Так что права ее хозяйка, что, облачаясь для визитов своего кавалера, отдает предпочтение другим ночным рубашкам.

Открылась дверца шкафа, и Футболка, уже ничего хорошего не ожидая от этой жизни, равнодушно ожидала, когда же выберут кого-то из ее соседок. Каково же было ее удивление, когда выбрали ее. Ее! Простую затрапезную страшненькую Футболку!

Было так приятно снова прикасаться к нежной коже своей хозяйки, что она сразу ничего и не поняла. Но, когда хозяйка выключила свет, нырнула в постель и, после неудачной попытки сдержать слезы, зарыдала, у нее мелькнула догадка. И с каждой секундой горестных стенаний, ее уверенность крепла. Похоже, хозяйка рассорилась со своим кавалером.

Но вот хозяйка повернулась на другой бок и, тихонько засопев, уснула. А Футболка еще долго гнала от себя сон, разрываясь между радостью из-за возвращения из долгой ссылки и сочувствием к своей хозяйке. Под утро она, наконец, поняла, что готова навсегда остаться в шкафу, даже если это разобьет ей сердце, лишь бы хозяйка снова была счастлива. И она помолилась Великому и ужасному божеству одежды, чтобы так и случилось...

Автор: Антея

Ну, и льёт, – невольно вслух сказал Артём, выглядывая в окно. Дождь, как начался с обеда, так и шёл не переставая. А идти домой надо, хорошо, что зонт захватил. Артём, старлей, служил в штабе уже два года. И сегодня ему пришлось задержаться допоздна. Закрыв и опечатав свой небольшой кабинет, он направился домой, благо жил неподалёку: занимал комнату в общежитии. Проходя по небольшому скверу перед клубом, он увидел на скамейке возле раскидистого клёна съёжившуюся фигурку под зонтом и признал в ней секретаршу Анечку. Она пришла к ним месяца три назад вместо Майки, ушедшей в декретный отпуск. Была, как-то странно сдержанной для молодой девчонки, собранной и аккуратной, не было у неё, в отличие от Майки привычки задерживать документы. Артём узнал, что она живёт с отчимом и матерью. Отчим имел небольшой магазинчик, а мать работала в банке. Родители со средствами, но Аня училась не на дневном, а на заочном в Инязе, на третьем курсе. Артёма поразило как-то, что у неё удивительно хорошеет лицо от улыбки. И глаза были красивые: большие, карие. Шкатов, капитан из финчасти, известный сердцеед , частенько стал подходить к ней, приносил шоколадки. Шоколадки Анечка брала, потом угощала всех на чаепитии. Но, видимо, дальше у них не пошло. Артёму же Аня нравилась, но после истории с Маринкой, вышедшей внезапно замуж после их небольшой ссоры, и сейчас воспитывающей двух мальчишек-близнецов, предпочитал лёгкие, ни к чему не обязывающие отношения. Аня , сразу было видно, девочка серьёзная. Девушкам же Артём нравился: высокий, спортивный, с дымчато-серыми глазами. Артём присел на скамейку рядом с ней. «Ань, ты, что здесь мокнешь? Простуду схватишь». Она взглянула на него как-то затравленно.