— Что мой отец передразнивает португальцев.
— Нет. Раньше. Одну плохую вещь.
— Сын свое матери, тоже плохо, как и другой сын?..
— Почти то, же самое.
— Тогда, посмотрим, скажу ли я это еще раз?
— Так вот я тебя спрашиваю. Какое решение ты принял? Не хочешь называть меня ни Валадарес, ни Мануэль.
— Есть одно имя, которое мне кажется красивым.
— Какое?
Я сделал самое бессовестное лицо в мире.
— Как дон Ладислао и другие называют тебя в забегаловке…
Он сжал кулак, притворяясь, что рассердился в шутку.
— Знаешь, ты самый смелый в мире, которого я знаю. Хочешь называть меня Португа, не так ли?
— Так это более дружественно.
— Это все, что желаешь? Пусть будет так. Я разрешаю тебе. А сейчас поехали, а?
Он завел мотор автомобиля и ехал некоторое время, задумавшись. Высунул голову из окошка и осмотрел дорогу. Никого не было.
Открыл дверцу машины и приказал:
— Выйди.
Я подчинился и последовал за ним до задней части машины. Он указал на выступающее колесо.
— Теперь, держись хорошо. Но будь осторожен. Я крепко уселся, «летучей мышью», счастливый от жизни.
Он сел в машину и медленно поехал. Через пять минут остановился и вышел посмотреть на меня.
— Тебе нравиться?
— Как будто, в каком-то сне!
— Теперь, хватит. Поедем, а то уже начинает смеркаться. Тихо надвигалась ночь и вдалеке цикады пели в зарослях колючего кустарника, объявляя о еще большей жаре.
Автомобиль мягко скользил.
— Ладно. Отныне и впредь не будем больше говорить о том деле. Согласен?
— Никогда больше.
— Единственно, что бы я хотел знать, когда придешь домой, то, как ты объяснишь, где был все это время?
Я думал об этом. Скажу, что был на занятия по Катехизису. Сегодня четверг?
— С тобой невозможно. Ты находишь выход из всего.
Я подвинулся к нему близко и положил голову на его плечо.
— Португа!
— Да…
— Я никогда больше не хочу быть далеко от тебя, знаешь?
— Почему?
— Потому что ты самый лучший человек в мире. Никто не обижает меня, когда я рядом с тобой и чувствую «солнце счастья внутри моего сердца».
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Две памятные взбучки
— Согни здесь. Теперь отрезаешь бумагу ножичком, аккуратно по сгибу.
С мягким звуком острие ножа разделило бумагу.
А сейчас заклеивай хорошо по границе, оставляя эту кромку. Вот так.
Я был рядом с Тотокой и учился делать шар. После того, как все было заклеено, Тотока прикрепил шар за верхнюю часть бельевой веревкой к палочке.
— Только, когда он хорошо высохнет, можно будет делать отверстие. Запомнил, ишачок?
— Да, запомнил.
