— Что вы делаете? — спросил Белова Аркадий.
Маленький инспектор поднял лицо:
— Помогите.
Мы присели рядом с ним и стали расчищать углубление, сделанное Беловым. Из-под ржавчины, поблескивая, показалось железо.
— Нет, тут плохо видно, — сказал Белов, и мы покорно перешли вслед, за ним к противоположному борту.
Мы кончили расчищать новый угол только через час, когда наши ладони были перепачканы коричневой пылью, а пальцы кровоточили.
— Что мы делаем? Вы можете сказать или нет? — не выдержал Аркадий.
Инспектор вытер тыльной стороной ладони лоб.
Угол был расчищен, заклепки, которыми соединялись кница и балки, обнажены.
— Это не «Минин», — сказал Белов. — Это «Аян». — Он осторожно усмехнулся.
Воцарилась тишина, великолепная тишина, которая всегда сопутствует неудаче. Слышны были только бормотание волн и тоскливые крики бакланов.
— Может быть, вы перестанете говорить загадками? — спросил Аркадий. — Из чего вы это поняли? На судне нет ни одной надписи.
— Вот. — Белов погладил ладонью очищенные от ржавчины заклепки.
— Что вы хотите сказать?
— В тысяча девятьсот девятом году фирма Ланц перешла на крепление палубного бимса со шпангоутом с помощью кницы и восьми заклепок, вместо шести, как это делалось ранее… «Минин» был построен в девятьсот шестом году, «Аян» заложен в девятьсот девятом… Здесь восемь заклепок.
Я взглянул на Аркадия. Тот слушал Белова, хмурясь и кивая в такт его словам.
— Значит, это «Аян», — сказал Аркадий и захохотал. — Значит, это «Аян»!
Со стороны берега уже раздавались автомобильные гудки.
Назад мы ехали той же дорогой. Машина, воя и бросаясь из стороны в сторону, мчалась по ломкой, стеклянной воде ручья. Обезумевшие форели выскакивали из-под колес. Аркадий держался рукой за мое колено и счастливо улыбался.
— Ты понимаешь, — кричал он мне в ухо, — я струхнул. Как только увидел этот пароход, струхнул: в нем бы нам ничего не найти. Не найти — слышишь? А так — еще есть шансы!..
Белов внимательно смотрел поверх наших голов.
У самого въезда в поселок нам попался навстречу вездеход, который стоял у обочины дороги. Обнаженные колеса были увешаны комьями грязи. Одна из гусениц лежала на траве.
— Разулся? — крикнул наш шофер, сбавляя газ.
— Поди ты… — беззлобно ответил водитель вездехода.
Двое пассажиров поодаль обреченно смотрели на гусеницу.
Мы с шиком проехали мимо них, свернули на берег бухты и покатили по черной, усыпанной рыбьей шелухой дороге. Я сначала подумал, что это шелуха, но потом понял — это была соль.
