— Нет. Но у меня есть машина, и шофер подвезет вас, как только вернется.
— А когда он придет? Я хочу немедленно отправиться в путь.
— Я не знаю, когда он придет. Думаю, что скоро.
— Что же мне делать?
— Машины по нашей дороге почти не ходят. Вам лучше подождать моего водителя. Может быть, пока позавтракаете?
— Мне что-то не хочется есть.
— Все равно, давайте-ка я пока приготовлю вам завтрак и вы поспите до прихода шофера, — произнесла Корла. — А потом на машине отправитесь в больницу.
У Луизиты не было сил сопротивляться.
— Я только прошу вас, — сказала она тихо. — Не говорите никому, что я здесь.
— Вы — индейская женщина, приехавшая одна и остановившаяся не в деревне, а в гостинице. Вас сразу же приметила вся округа. И мне вовсе нет нужды что-то кому-то говорить.
Проснувшись в шесть часов, Элисон сбросила с себя одеяло и встала со своего жесткого ложа. Прошлой ночью, все еще кипя от злости на Зекери, помешавшего ей спокойно принять душ, она обнаружила, что поблизости нет ни одной розетки. Ей некуда включить фен! Так и пришлось ложиться с мокрыми волосами. А теперь Элисон хмуро взирала в свое карманное зеркальце на безнадежно испорченную прическу. Она нанесла немного мази на поврежденное плечо, и кожа вокруг шрама заметно смягчилась.
Стоя лицом к кровати Вуди — хотя та посапывала и ничего не могла видеть — Элисон сбросила футболку, в которой спала и надела свежую.
— О господи! — простонала она. — Сделай так, чтобы в этой дыре подавали кофе!
Немного позже она сидела на усыпанном песком дворе за одним из столиков под парусиновым зонтом, — это и была, оказывается, столовая отеля. Подали вожделенный кофе, растворимый, жидко заваренный, но зато горячий. Правда, добавленное в него консервированное молоко все портило. Элисон была благодарна Вуди, когда та принесла яичный омлет с горячим соусом и лепешки из мякоти кокосового ореха, жесткие, но приятно пахнущие, еще теплые. Было очень жарко несмотря на ранний час.
Вуди хмурила брови, намазывая маслом лепешку. Так она выражала свое негативное отношение к разговору за соседнем столом. Там сидела Ив, флиртуя сразу с тремя мужчинами и принимая от них комплименты. Она была одета в узкую короткую юбку, демонстрирующую ее ровный загар.
Элисон вдруг представила, как неестественно бледна ее собственная кожа, как невыразительно лицо, а волосы, испорченные вчерашним купанием, забраны под соломенную шляпу. Элисон сознавалась, что чувствует глубокую зависть. Она завидует этой девочке, ее юности, ее чистому — без шрамов и морщин — лицу, ее загорелому здоровому телу. А более всего — ее открытости, безграничному доверию к окружающим. В конечном счете, она испытывала зависть к самой себе, к тому времени, когда она была такой же, как Ив.
