— Ничего особенного. Решил отметить начало отдыха. Не рассчитал сил. На отдых ведь тоже нужно немало сил.
С этой парочкой будет сложно, про себя отметила Оливия. Разве что напоить саму Жанет и как следует порасспросить ее. Но та всегда была равнодушна к алкоголю, по крайней мере, она так говорила. Правда, Ивель как-то под конец прошлогоднего круиза обронил: «Ты, дорогуша, наверное, уже выпила в своей жизни все, что могла, вот и не можешь больше». Да, с этими ребятами надо вести себя поосторожнее, заключила Оливия и прищурилась на солнышко, закрывая щекотливую тему:
— Жара опять будет.
— Да, жара.
Все замолчали, рассаживаясь за столиком, и углубились в утреннее меню.
Когда заказы были сделаны и музыканты на сцене заиграли что-то пронзительно легкое и летнее, Ивель подал голос:
— А я слышал, что биржевики взбунтовались?
— Да, — оживился Стен. — Им кажется, что надо попридержать активы и не очень-то…
Начинался обычный диалог, отрезавший мужское общество от женского. Сразу и бескомпромиссно. Жанет не любила разговоров о делах, и Оливия тоже.
Мужчины принялись обсуждать новости биржи, а женщины некоторое время молчали. Потом Жанет тихо произнесла:
— Если хочешь поговорить о нас, то как-нибудь потом.
— У вас что-то произошло за этот год?
— У меня.
— У тебя?.. Но это как-то связано с Ивелем?
— У нас все связано, ты же знаешь.
— Хм. У вас все связано, но произошло все равно только у одной тебя?
— Да, как-то так. — Жанет достала вторую сигарету.
— Ты куришь?
— Всегда курила.
— Я думала — нет.
— Ты многого не знаешь.
— Ну да… Но надеюсь узнать.
— Может быть. Все может быть…
Оливия окинула подругу взглядом, в котором светилось уважение:
— Ты изменилась. В лучшую сторону.
— Оттого что стала курить при тебе? — Жанет натянуто рассмеялась. — Не обижайся. Просто я ненавижу отдыхать с мужем. Мне скучно.
— Но зачем вы тогда… зачем вы вместе?
— Сама не знаю. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Хорошо. Как твоя работа?
— Что ты называешь работой? Мои рисунки?
— Конечно. Ты же занималась интерьерами. Или я ошибаюсь?
— Да нет, не ошибаешься. — Жанет горько вздохнула.
— А в чем дело?
— Ивель высмеивает все, что относится ко мне. В том числе и мои работы.
— Но ты же шикарно рисуешь! — громко возмутилась Оливия, и мужчины невольно замолчали, уставившись на нее, причем во взгляде Ивеля не было желания оспорить последнее утверждение. — Может, ты просто относишься к нему предвзято? — добавила она шепотом.
— Ну вот еще! Просто он так говорит.
