За обедом они уже не вспоминали о хулиганах, которые разбили тарелки, куда больше их интересовали клад и шансы отыскать его.
— На этот раз я возьму ключ с собой, — решил Артур. — Лишняя осторожность не повредит. Те парни могут вернуться, а в доме у нас мопеды!
— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — возразил Мишель. — Просто они были раздосадованы после разговора с мсье Лакуа и решили выместить на нас свою злость. Не думаю, что они явятся снова.
Приятели добрались до ворот парка, и Жермен вышел, чтобы впустить их в поместье.
Он был столь же немногословен, как и утром. Трика, сидевшая в своем вольере, при виде мальчиков снова злобно залаяла.
На поляне, где стоял дом, друзей ожидал сюрприз.
Папаша Рикло был уже там. Он курил трубку, разговаривая с мсье Лакуа.
— Я не представляю вам мсье Рикло, — сказал инвалид. — Вы ведь с ним уже знакомы, не так ли?
— Надеюсь, что с кладом нам повезет больше, чем с вашим мопедом, — заявил лозоходец. — Вот только мой прутик наверняка будет реагировать не только на золото, но и на воду. И даже на обыкновенные пустоты в земле. А уж водных жил здесь должно быть немало!
— Мы ведь не собираемся рыть колодцы, — возразил мсье Лакуа. — В каждом месте, где вы укажете, ребята выроют метровую яму. Едва ли есть смысл копать глубже. Гугенот ведь перед бегством наверняка очень торопился, у него не было времени спрятать сокровища на большей глубине.
— Что ж, на метр так на метр, — проворчал папаша Рикло. — Земля здесь довольно мягкая, но есть ведь и выходы скальной породы. А это не шутки! Нужно будет принести ребятам хороший лом!
Говоря так, он достал из кармана какой-то длинный предмет, завернутый в грязную и мятую папиросную бумагу и перевязанный красной шерстяной нитью. Затем неторопливо, уверенными движениями развязал нить, снял бумагу, сложил ее и снова сунул в карман. В руках его оказался раздвоенный ореховый прутик, отполированный до блеска от долгого пользования.
Лозоходец тщательно вытер ладони о собственные штаны, сдвинул шляпу на затылок, взялся обеими руками за концы прутика, слегка согнув их, и медленными, тяжелыми шагами принялся мерить лужайку перед домом. Лицо его напряглось, взгляд потух. Казалось, он весь ушел в себя.
Мсье Лакуа вцепился в колеса своего кресла, будто хотел двинуться вслед за папашей Рикло. Однако ему пришлось отказаться от этого намерения: земля была слишком неровной, и он мог проехать только по бетонированным дорожкам.
Друзья с интересом наблюдали за действиями старика.
