Из четвертой двери показался старичок с худощавым желтым лицом, низенький, в поношенном сюртуке. Это был ростовщик Практейс, занимавший некогда должность прокурора, но впоследствии лишенный ее за проступки. Теперь же, сделавшись ростовщиком, он так вошел в свою роль, что под предлогом покупки и продажи редкостей прекрасно обделывал свои делишки.
Наконец отворилась пятая дверь и появился мистер Смит.
Вошедшие в залу вежливо и почтительно поклонились Эдуарду, который в учтивых выражениях попросил их садиться.
Эдуард вынул из кармана золотые часы, украшенные бриллиантами, и, посмотрев на них, произнес:
— Полчаса первого! Не правда ли, Фалькстон?
— Совершенно верно.
Практейс стал вытаскивать из кармана серебряные массивные часы и поправлять на них стрелки согласно времени на часах Эдуарда.
— Итак, — продолжал Эдуард, — медлить нельзя. Надо сейчас же заняться делом, а дело состоит в том, что мне необходимо иметь десять тысяч фунтов стерлингов.
— Десять тысяч! — удивленно проговорил Практейс, крепко сжав часы в руках.
— Десять тысяч! — воскликнули все.
— Десять тысяч — и нынче же вечером, и никак не позже, — энергично добавил Эдуард.
Последние слова его заставили всех задуматься.
— Сэр Вальтер, — спросил Эдуард, — можете ли вы найти мне эту сумму сейчас?
— Пожалуй можно, но…
— Что значит но?
— Пожелаете ли вы взять мою монету…
— Нет, не хочу… — ответил Эдуард. — А вы сэр, — продолжал он, обращаясь к Фалькстону, можете отсчитать мне эту сумму?
— Дела мои чересчур плохи…
— А вы, Фанни, что скажете на мое предложение? — с нетерпением спросил Эдуард госпожу Бертрам.
— К сожалению, у меня не найдется и четвертой части требуемого количества, но то, что есть — все ваше, — отвечала мистрисс Бертрам.
— Спасибо, Фанни, и за то. Я вижу, что вы по-прежнему добры и расположены ко мне. А вы что скажете, Практейс?
— Положа руку на сердце, я должен, — отвечал бывший прокурор, — прямо сказать вашей чести, что дела наши идут туго, очень туго. Скажу более — дела совсем нейдут, о чем уже заметил вашей чести и сосед мой, Фалькстон.
— В конце концов что же выходит из ваших слов?
Практейс, помолчав несколько мгновений, жалобно сказал:
— Как ни худо идут дела мои, но я все-таки предлагаю вашей чести мою бедную кассу.
— А о вас, Смит, — сказал Эдуард, — я и не говорю: мне известно ваше имущество. Но вам, господа, продолжал он, — ужели не стыдно задумываться над такой безделицей и отказывать мне в каких-нибудь десяти тысячах фунтов стерлингов!
