— Время? Конечно, у меня ведь есть еще время? Хотя бы до утра?
— Нет. Все должно быть решено здесь и сейчас. Я глаз не могу сомкнуть от горя. Так кто?
Ее голос прозвучал так тихо, что я не разобрал слов, но мне показалось, она ответила: «Они все чудовища!»
— Вздор! Твоему упрямству нет предела! Значит, тогда — Куэрт. Уж он-то сумеет тебя укротить.
— Папа! Предложи кого-нибудь еще!
— Нет. Ты должна выйти замуж как можно быстрее. Я не вижу другого выхода.
На мой взгляд, все это было очевидной западней, но она ничего не замечала. Комедия была тщательно продумана — вплоть до выбора часа, когда жертва менее всего в состоянии сопротивляться. Шалиаль с трудом уже сдерживала слезы.
— Есть еще один, — еле слышно пробормотала она, — еще один выход.
Она не поднимала взгляда, а то увидела бы промелькнувшее на лице ее отца выражение хитрого удовлетворения.
— Какой?
Она снова ответила шепотом.
— Зачем? Чтобы раскаяться?
— Чтобы стать жрицей.
Ториан снова застонал.
— Ты действительно это сделаешь? — грозно спросил отец.
Она кивнула.
— Скажи это! Если я поверю твоим словам, я, быть может, и соглашусь.
— Я стану жрицей.
Трое слушателей в хламидах качнулись вперед. Ториан сделал попытку вскочить, и я схватил его за плечо. С таким же успехом я мог бы попытаться уложить дикого быка мухобойкой. Тем не менее он снова плюхнулся на живот — не столько, боюсь, благодаря мне, сколько из-за того, что он забыл про толстую ветку над своей головой. Должно быть, удар слегка оглушил Ториана. На время он забыл свой рыцарский порыв и просто лежал, потирая затылок.
Девушка вздрогнула от страха и отвращения, когда трое мужчин шагнули в комнату. Все они были жрецами — безбородые, тучные, с выбритыми головами. Двое — в желтых хламидах, старший — в алой.
Вспышка алого в ночи придавала всей этой милой семейной интриге новую окраску — тут был замешан Балор. Все сходилось. Девушка в мольбе запрокинула голову, и эта поза лишь усилила мое ощущение, что я видел ее раньше. Если я видел ее во сне, я не помнил из этого сна больше ничего.
— Вы слышали, ваше святейшество? — спросил отец.
— Мы слышали, — ответил Алая Хламида. — При встрече со старшим жрецом, детка, положено преклонять колена.
— Это же была ловушка! — свирепо прорычал Ториан.
— Разумеется. Молчи.
Девушка опустилась на колени. Старший жрец был приземист и до невозможности толст. Он возложил ей на голову свою пухлую руку и заговорил писклявым голосом евнуха:
— Шалиаль Тарпит, ты по собственной воле изъявила желание пойти в служение к святой Майане. Великая Матерь приветствует тебя и прощает тебе твои прегрешения. Теперь ступай с нами, и да пребудет с тобой ее благословение. — Он усмехнулся.
