Я, конечно, несколько терялся на его фоне, но знал, что выгляжу не менее подозрительно. Шершавая цепь в кровь стерла мне спину и плечи.
Мы обменялись быстрыми улыбками, словно двое напроказивших детей. Мы в первый раз видели друг друга по-настоящему, и Ториан, похоже, поверил в то, что нас направляют боги, а может, снова предпочел считать, что все это результат моего волшебства.
А что дальше? Не может же настоящий меняла историй уйти, оставив маленькую тайну вроде этой нераскрытой. Однако что бы ни происходило сейчас в доме, от нас его отделяла закрытая дверь. Из-под нее выбивался свет. А распахивать ее и объявлять, что я послан богами подслушивать — пожалуйста, продолжайте, не обращайте внимания! — у меня что-то не было охоты.
Я прокрался на цыпочках к соседней двери — там вроде бы было темно. Ториан не отставал от меня ни на шаг. Он был возбужден, и еще как возбужден, но та, вторая, и впрямь отличалась поразительной красотой.
Героини всегда красивы.
Комната, в которой мы оказались, служила столовой — в ней стояли большой стол и много стульев. Оставив своего спутника закрывать за нами дверь, я пересек столовую и подошел к аркаде, через которую она открывалась в еще один внутренний сад. Нет, право же, это был не особняк, а небольшой дворец! В свое время мне доводилось видеть и царские дворцы, отделанные с меньшим вкусом, — дворец Влада Оскорбителя, например, с его фризом из человеческих черепов.
Из арок соседней комнаты в сад струился свет, в котором блестели листвой кусты и лилии в декоративном прудике.
Голоса в ночи…
— …подождать до завтра? — Женский голос.
Низкий мужской голос прорычал что-то в ответ. Отец Джаксиана, разумеется.
Я скользнул в сад, и Ториан последовал за мной, удивительно бесшумно для своего роста. Хоронясь за кустами, я осторожно обогнул пруд и нашел место, откуда мог видеть все происходящее внутри.
Как совершенно справедливо заметил Ториан, женщина была прекрасна.
Красота — дар Ашфер, она мало общего имеет с той, что ваяют скульпторы или пишут художники. Мужчина или женщина могут обладать идеальными чертами и совершенным сложением и при этом быть начисто лишены красоты. У этой женщины красоты было в избытке. Так же как первой мыслью при взгляде на Ториана было бы «большой», о ней нельзя было думать иначе как о «прекрасной». При взгляде на таких женщин у мужчин захватывает дух.
Она была высока и стройна, девушка на пороге женственности, бабочка, расправляющая свои крылья, только-только выбравшись из кокона. На ней было небесно-голубое платье, перехваченное под грудью золотым поясом и ниспадающее множеством складок до самых золотых сандалий. Перехваченные золотой лентой, сверкающие, как темная вода, ее волосы небрежно спадали на плечи. Похоже, ее подняли прямо из постели, не дав времени причесаться. Ее губы были кровавыми рубинами на слоновой кости.
