Похотливые мысли зазвенели в мозгу старика, как фанфары. И вдруг:
Боль! Голод! Огонь в его челюсти!Смех и разговоры смолкли. Кто-то мучительно вскрикнул.
Новый удар: Голод! Там еда! Сводит живот. Они едят. Хочу, хочу. Огонь в его челюсти. Анеим на постели, раздвинула ноги…
– Джоолграт! – взревел Фарион и вскочил на ноги, вытаскивая меч. – Убить эту тварь!
Остальные мужчины последовали его примеру – все, кроме Булриона, который привалился к валуну еще бессильнее.
Меченый Проклятием! Меченый-джоолграт! Женщины кричали, вопили, затыкали ладонями уши, но ни ладони, ни гомон не могли заглушить поток мыслей: Проклятие Джооль! Гоните эту тварь. Убейте ее. Голод. Она лишит нас разума. У них есть еда. Наверное, среди деревьев. Почему эти дуры не прикусят языки, чтобы мы расслышали, где прячется тварь? Боль голода в моем животе.
Отдельный шепот, словно бы Элим: бедное создание!
Кто-то из мужчин намерен переспать с Анеим, когда они приедут в Далинг, и это не Килбион, который остался дома в долине. Слушая чужие темные тайны, люди думали только о своих. Накопившаяся мелочная зависть лопалась точно нарыв, воспоминания о глупых поступках или словах, давние злые мысли, не дающие спать по ночам, случаи, забытые всеми остальными… Усилия не перебирать их в уме только ухудшали дело. Подавленные похотливые желания и ненависть просачивались наружу; страх и стыд эхом все громче и громче передавались от сознания к сознанию. Сам Булрион захлестывал всех агонизирующей мукой и раскаянием на смертном одре.
Он попытался открыть рот, но понял, что перекричать этот гам ему не удастся. На самом берегу озерка лошади, напуганные шумом, брыкались и рвались с привязи. Он протянул руку и схватил Полиона за тонкую лодыжку. Мальчик ошалело размахивал мечом, но посмотрел вниз на впившиеся в его ногу пальцы. Нет, Булрион еще сохранял свою хватку.
Говорить не было нужды – его мысль отразилась эхом от джоолграта. Он измучен голодом. Отнеси ему еды. Отнеси эту сумку. Попроси его уйти. К этому примешивались мысли самого джоолграта, рассказывающие о долгих сутках без крошки во рту, без крова над головой, о постоянных и непрерывных изгнаниях. И такими же были прочие мысли: ненависть и ужас и сознание собственной вины, спутанные в безумный клубок. Но Полион понял его.
И сквозь клубок прорвалась его ответная мысль. Пойти в рощу? Когда джоолграт читает мои мысли? Знает, о чем я думаю? Сообщая всем? Страх. Неуверенность. Еще не настоящий мужчина.
