- На конец месяца.
- Так скоро! А кто же предполагаемый счастливый жених?
- Уберто Ферранте, сеньор Лозимо. Наступила многозначительная пауза.
- Теперь я вижу, почему его светлость так торопится.
Мессер Кистелли опустил ладони, кладя конец дальнейшим обсуждениям.
- Фьяметта! - Мастер Бенефорте повернулся к дочери и снял с пояса связку ключей. - Сбегай за золотой солонкой в сундуке у меня в спальне. Только не забудь запереть и сундук и дверь.
Фьяметта взяла ключи и вышла чинной походкой скромной девицы - не приплясывать же под взглядом капитана! Зато по лестнице из внутреннего дворика на верхнюю галерею она взбежала, прыгая через две ступеньки.
В большом обитом железом сундуке в ногах кровати ее отца хранились десяток переплетенных в кожу книг, несколько толстых пачек бумаг и заметок, перевязанных лентами (она с тревогой попыталась припомнить, уложила ли она их в прошлый раз строго по порядку) и лакированная шкатулка. Сундук благоухал запахами бумаги, кожи, чернил и магии. Она вынула тяжелую шкатулку, заперла сундук, а потом и комнату железными ключами с бородками прихотливой формы. Она почувствовала, как предохранительные заклятия скользнули на место вместе с засовами - легкое жжение в кончиках пальцев. - Очень мощные, раз их вообще можно ощутить, памятуя, как ее отец стремится овладевать все новыми тонкостями своего искусства. Она спустилась в мастерскую. Ее легкие кожаные туфельки ступали по каменному полу почти бесшумно. Приближаясь к двери, она услышала голос капитана, и его слова заставили ее замереть у косяка.
- ..так матушка вашей дочери мавританка или арапка?
- Да эфиопка же! - вставил мессер Кистелли. - Она была вашей рабыней?
- Нет, она была христианкой, - ответил отец Фьяметты. - из Бриндизи. - В его тоне Фьяметта различила сухость, относящуюся то ли к христианкам, то ли к Бриндизи, этого она решить не могла.
- Она, видимо, была красавица, - учтиво заметил капитан.
- Что так, то так. Да и я не всегда был такой дряхлой развалиной, каким стал сейчас. До того, как мне перебили нос, а волосы поседели.
Капитан Оке виновато хмыкнул, давая понять, что он вовсе не намекал на наружность мастера. Мессер Кистелли, человек тоже далеко не первой молодости, одобрительно усмехнулся.
- Она унаследовала ваш талант в вашем искусстве, мастер Бенефорте, хотя и не ваш нос? - осведомился мессер Кистелли.
- Она бесспорно куда искуснее моего косорукого подмастерья, который годится только, чтобы дрова носить. Ее рисунки и модели очень хороши. Ей я этого, конечно, не говорю, ведь нет ничего мерзее гордой женщины. Я позволил ей работать с серебром. А только что - и с золотом.
